Пюхтицкий старец Петр (Серегин)
(1895-1982 гг.)
21 августа 1895 года в деревне Шуты Пензенской губернии Наровчатского уезда в
благочестивой крестьянской семье у Димитрия и Евдокия Серегиных родился сын,
мальчика назвали Петром, в честь святителя Петра, митрополита Московского. С
самого раннего детства родители прививали сыну любовь к Богу, в выходные и
праздничные дни семья всегда молилась в храме Святой Троицы. Петр приучался с детских
лет к церковному пению, его отец организовал церковный хор и сам управлял им...
Из воспоминаний Елены, духовной дочери иеромонаха Петра: «Происходил он из
крестьян. Учился в церковно-приходской школе и у местного священника. Он был не
только высокодуховным, но и прекрасно образованным человеком. Служил сельским
священником. Видимо, в 1929 году он был арестован «за срыв коллективизации»,
сидел три года. Был мобилизован на фронт. На мой вопрос: «Как же вы, батюшка,
стреляли?», он ответил: «Бог миловал, я этого не делал. Я работал на кухне,
чинил сапоги, мог шить шинели и брюки. А, главное, тайно занимался своим делом:
исповедовал и причащал людей». После войны служил в Петрозаводске...»
В 1954 году Высокопреосвященный митрополит Григорий назначает о. Петра
духовником Пюхтицкого женского монастыря. 1 октября 1954 года, сделав земной
поклон у св. ворот, о. Петр ступает на монастырскую землю. Послевоенные
трудности обустройства обители, налаживание ее духовной жизни легли на плечи о.
Петра. Трудности закалили его, вскоре он стал врачевателем душ, пастырем и
любящим духовным отцом насельниц Пюхтицкого монастыря и мирян. Приведем
выдержки из его дневника:
«Но как мне трудно в одно и то же время быть и работником, и хозяином, и
пастырем, и священнослужителем... Но еще
труднее быть образцом во всем для всех... Да еще воспитание детей, семья...
нет, совершенно изнемогаю... Господи, подкрепи
меня, ибо без Твоей помощи теперь не могу жить и
одного часа...»
«Наша наука — растить наш духовный сад, чтобы он приносил плодами не ядовитые
грехи, а сладостные и благоухающие добродетели...»
«Священник должен быть: молитвенник непрестанный, проповедник неутомимый, Таин
Божиих строитель»
Кроткий, смиренный, любвеобильный старец всю свою жизнь изучал человеческую
душу, писал, говорил, наставлял падших на путь истинный, помогал людям найти Бога. Учил подвигом своей
жизни молитве, воздержанию, посту, а главное – любви, беззаветной любви к Богу
и людям и служению им.
Однажды блаженной старице Пюхтицкого монастыря монахине Екатерине* (Малков-Паниной) было открыто, что во время службы сам святой
праведный Иоанн Кронштадтский служил вместе с отцом Петром. Иеромонах Петр был
ее духовником, прозорливая блаженная старица очень почитала отца Петра, всегда
о нем говорила: «Какой это великий светильник!».
Из воспоминаний духовной дочери иеромонаха Петра: «С 1954 года он жил в
Пюхтице. Сейчас эта деревня называется Куремяэ. Он был, как известно,
духовником Пюхтицкой обители (с 1954г. по 1970 год)...
Очень много людей окормлялось у него... Он был наделен прозорливостью, даром
исцеления, изгонял бесов.
Благодарю Бога за то, что Он даровал мне встретиться с иеромонахом Петром... В
1966 году моя ленинградская родственница привезла меня в Пюхтицу и привела к
отцу Петру. Он тогда еще не был монахом. И матушка Анастасия, его жена, была
жива. Его облик сразу поразил меня. Ему было уже за 70, но он показался мне
необычайно красивым. Одухотворенное лицо, чуть волнистые серебристые волосы и
яркие, голубые, совсем молодые, внимательные, светящиеся доброжелательностью
глаза. Я вся была охвачена трепетом: ведь мне первый раз в жизни предстоял
разговор со священником...
Он стал моим духовным отцом. Пятнадцать лет я ездила к нему и в Пюхтицкий
монастырь... Хорошо говорить с человеком, который до конца тебя понимает...
Однажды по молитвам батюшки произошло исцеление одной женщины, сотрудницы
библиотеки им. Салтыкова-Щедрина. У нее был рак пищевода. Ей предлагали
операцию, но она считала, что та не принесет ей пользы. Спросила нас, примет ли
ее отец Петр, ведь она лютеранка. Старец никому не отказывал и ее тоже принял.
Советовал согласиться на операцию, сказал, что все будет хорошо, она умрет
нескоро и не от этого. Все так и случилось. После операции врачи сказали, что
произошло чудо... Встречи с ним – это самые счастливые часы моей жизни».
В 1979 году, за три года до смерти, благодатный старец принимает постриг.
Из воспоминаний духовной дочери старца Петра: «Мне посчастливилось проводить
батюшку в последний путь. Когда я приехала в монастырь в августе 1982 года, он
был еще жив, но лежал на смертном одре. Монастырский священник отец Димитрий,
духовный сын батюшки, причащал его святых Христовых Таин... 15 августа 1982
года, в 16 часов 25 минут батюшка отошел в вечность. Видя его блаженное
успение, мы плакали от горя. Я читала псалтирь. Плача от того, что лишились
духовного отца и мудрого старца, мы в то же время и радовались, что Отец
Небесный принял иеромонаха Петра в Свои небесные
селения и теперь, как и некогда на земле, он предстоит у огненного престола
Вседержителя с неотступной молитвой за всех нас.
Погребение батюшки совершилось накануне великого праздника Преображения
Господня. На похороны приехали священники, духовные чада и все, кто почитал и
любил батюшку. Погребение стало настоящим торжеством. Все чувствовали, что
батюшка здесь, и ощущали действие его молитвы. Все ночи тело покойного
находилось в Успенском соборе монастыря. Священники непрерывно служили
панихиды, читали Евангелие. Руки батюшки были теплыми, живыми. От него исходил
тонкий аромат розового масла. Многие произносили надгробные слова. Один
священник, духовный сын батюшки, сравнил жизнь иеромонаха Петра с жизнью
святого Марка Подвижника. И с этим нельзя не согласиться. Но мне думается, что
по духу любви и мира батюшка был более близок к глубоко чтимому им преподобному
Серафиму Саровскому, которого он вместе с преподобным Сергием Радонежским
считал своим небесным покровителем... «Стяжи дух мирен, и тогда тысяча душ спасутся около тебя». И эти слова великого
святого стали целью жизни иеромонаха Петра. Вот приехала молодая женщина. Она
пережила трагические дни, как и Мария Магдалина, пребывая во
грехах. Она больна гнусной болезнью... И батюшка
исцеляет ее... Просто и без упреков... Эта женщина вернулась на путь истинный,
на путь Божий. Это самая дорогая награда для старца.
Вот другая женщина. Ее жизнь сломана. Она лишилась работы, репутации, на руках
малолетний ребенок. Она в отчаянии... Только слезы и слезы... День и ночь...
Она едет к отцу Петру. Сколько любви в глазах старца! Сколько доброты и
утешения! И ни слова о том, что все у нее будет прекрасно, как в сказке... Да
она бы и не поверила! Но это будет так и не иначе! Старец знает это! И вскоре у
бывшей страдалицы – работа в столице, квартира, прекрасное положение... Разве
это не чудо? Да. За молитвы старца совершались многие и многие чудеса. Но он
был строг и запрещал говорить о чудесах, совершенных по его молитвам. Батюшка
учил страху Божию, покаянию и молитве. Был прозорливым.
Однажды, работая дома, я так устала, что легла спать не помолившись. И вижу во
сне батюшку. Он в ослепительно белой льняной одежде... совершает молитву… за
меня. Это был последний сон о старце. Вскоре батюшка умер, и остался этот сон
для меня как завещание духовного отца о молитве... О покаянии нераскаянном, то
есть постоянном, как учил великий старец».
Господи, упокой душу иеромонаха Петра, со святыми упокой, и его молитвами спаси
нас!
Высказывания иеромонаха Петра:
Молитву гасит осуждение – плод превозношения и преддверие гнева. Оно связывает
сердце и препятствует молитве. Самодовольство и похвала самому себе также гасят
молитву.
Молитву гасят объедение, рассеянность в поведении, ласкосердие, собирание
мимолетных, но частых удовольствий, засорение сердца разными недуховными
удовольствиями, леность и нерадение о самой молитве, небрежение во время
молитвы и вообще беспечность, бессмысленное поведение, осуждение.
Молитву созидает глубокая убежденность в том, что молитва есть жизнь души и без
нее душа мертва, тщательное рачение о непрестанной молитве и благоговение к
ней. Воздержание и трезвение тела (устранение всякой распущенности), молчание
со скромностью в мыслях и поведении (что должно привести к смиренномудрию).
Воздержание в речи. Немерение себя. Недопустимо осуждение ближнего
ни под каким предлогом, тем более открытое, в присутствии других (что граничит
с клеветой). Молитва затухает тогда, когда бывает, засорен и осквернен
внутренний храм, когда в нем нет благодати и благоговения.
Поверхностность и торопливость на молитве очень вредна и опасна. Небрежение
удаляет страх Божий, без которого молитва невозможна.
Небрежение приводит к потере молитвы. В молитвословии опасны
трафаретность, самотек, автоматизм, привычное нерадение. Каждая фраза, каждое
слово молитвенного обращения должны быть для нас глубоко жизненны, должны
произноситься с предельным вниманием, с приложением всех сил естества: всем
сердцем, всем помышлением, всею душою, всею крепостию. Иначе
обращение будет неполным, а молитвенная жертва порочной, не имеющей плода
спасения.
Иногда бывает так, что человек во время молитвенного правила
стоит и перебирает слова заученных молитв, а в это время в его ум врываются
разные посторонние мысли о житейских делах и планах, воспоминания и заботы
увлекают за собой сердце (чувство), и вместо молитвы он оказывается за занятием
не только пустым, но и греховным. Конечно, это не молитва, а лицемерное
празднословие перед Богом. Это бывает от малодушного,
неполного, неискреннего обращения к Богу. Становясь на молитву, такой человек
не расстался со своими пристрастиями и житейской суетой и не хочет понять,
довести до своего сознания, к какому великому делу он приступает и к Кому
обращается со своими молитвами. Это бывает тогда, когда перед молитвословием мы
не имели полной решимости «отложить всякое житейское попечение», когда
пристрастие к мирскому и тварному для нас дороже Господа Бога и Его Царства
Небесного, в которое Он нас призывает, когда мы бываем
ленивы на труд благочестия и отпустили свое сердце на самотек легких и дешевых
удовольствий, когда к молитве приступаем неподготовленными, легкомысленно и
небрежно.
К молитве же всегда нужно готовиться, хоть кратко, но решительно, чтобы душа и
сердце встряхнулись до основания. Решимость обращения к Богу должна быть
полная. На время молитвы мы без колебаний должны покинуть землю и обратиться
всем существом к своему любвеобильному Отцу, иже еси на небесех (Мф. 6, 9), мы
бесповоротно должны оставить мир прелюбодейный и грешный, разорвать с ним связи
и подавить наши к нему влечения (похоти). Это хорошо выражено в словах священнической
молитвы на литургии: «Тебе предлагаем живот наш весь (приносим всю нашу жизнь)
и надежду, Владыко Человеколюбче». Мы должны всю силу жизни нашей вложить в
любовь и принести к Нему как бедный дар Его безмерному и невыразимому
человеколюбию.
Когда ум в молитве соединен с сердцем, бодрствует и следит за благоговением и
чистотой сердца, лукавые духи не могут легко сеять свои пагубные плевелы в
сердце человека или увлекать ум в парящие греховные мечтания, ибо тогда ум ...
сам молится вместе с ним. Рассеянность есть признак нашей душевной лености и
плод небрежения.
Посторонние мысли приходят на молитве по разным причинам: или вспоминается то,
что понравилось, что когда-то повлияло на сердце; или сердце привлекают мысли
по его настроенности; или естество наше, необузданное воздержанием, влечет
сердце к греховным мечтаниям. Одним словом, сердце собирает себе суету и
беззакония и рождает праздные или греховные мысли.
Для молитвы, да и, пожалуй, для добрых дел, требуются рачительная душевная
сосредоточенность и постоянство.
Частая рассеянность и небрежение в молитвословии, кроме явной и тяжкой
греховности в самих этих действиях, могут иметь и тяжелые последствия:
измельчание сердца, то есть неспособность его к глубоким благоговейным
переживаниям, и потворство своей сердечной лености. Все это может привести к
постоянному и большему охлаждению души и омертвению ее.
Ты лишился молитвы через нерадение и небрежение, от которого впал в грех,
убивший молитвенное дерзновение пред Богом. Вспомни, с какого момента
прекратилась молитва, и какие были события, действия и переживания за это
время. Уясни себе, что было особенно противно Богу в твоем поведении в этот
период: движения гнева, пристрастия, злопамятство, обиды или движения каких-то
других страстей. Найдя свои греховные ошибки, кайся в них и проси прощения
(молись). Кайся и сожалей о лености, небрежении, нерадении, о нечистой совести
и молись, как можешь.
Если еще нет молитвы, снова истязуй (испытывай) себя, стараясь вспомнить
забытое в своем поведении, и опять молись о вразумлении, о помощи. Если нет
молитвы, кайся в грехах забытых и неведомых (по неведению совершенных) и снова
молись, как можешь. Докучай Богу — проси молитву.
Иногда бывает трудно молиться потому, что со словами молитвенными и Священного Писания
не согласуются ни качество сердца, ни частные желания и стремления. Кроме того,
и враг не дремлет, а, как злая хищная птица, всегда стремится... отнять (или не
допустить до внимания) слышимые и читаемые священные слова, предлагая нам
приятность суетных воспоминаний, мыслей и желаний.
Любовь к ближнему выражается во всех делах во благо
ближних и в делах милосердия и любви к ним, и в молитве за них. На тех же делах
милосердия и на молитве восстанавливается и самое сердечное чувство любви. Если
мы желаем, чтобы чувство любви и блаженства было в нас беспрерывным и даже
вечным, то и добрые дела наши по вере также должны быть беспрерывными и молитва
беспрестанной. Поэтому о непрерывной молитве мы читаем и часто беседуем. Иногда
мы жалуемся на то, что постоянство молитвы у нас нарушается необходимыми делами
и разговорами. Но это происходит только тогда, когда увлекаемся ими до
самозабвения, до забвения о Боге.
В нашей увлеченности проявляются наши пристрастия и страсти. Увлекаясь
чем-нибудь, мы уже служим иному богу, а Богу истинному сердцем не предстоим.
Все наши ежедневные дела могут быть и должны быть посвящены Богу, ибо и в них
почти всегда проявляется любовь к ближним по заповеди.
Если все, что для себя лично каждый из нас делает, будет выполняться с чистою
совестью, это не отлучит нас от Бога и молитвы. Разговоры наши также отвлекают
нас от памяти Божией и от молитвы по причине нашей рассеянности. Если же,
разговаривая с ближним, мы
будем видеть в нем не предмет приятного развлечения или неудовольствия, а образ
Божий, то это сообщит нашей беседе необходимую трезвость и воздержание. Если
собеседник бывает с нами единоверным и единомысленным, это послужит нам к
укреплению веры, любви и молитвы. Если бы говорящий с нами
оказался оскудевшим в вере, и тогда мы должны обращаться с ним, как с образом
Божиим. В этом случае тайная молитва нам крайне необходима для
укрепления в себе веры и для благотворного воздействия на собеседника. Сущность
тайной непрестанной молитвы во время разговоров заключается в вере и любви
сердца, изливающихся в словах беседы.
Часто нас обременяет рассеянность при исполнении молитвенного правила, и усилия
к сосредоточенности ума бывают малоуспешны и даже
безуспешны. Еще труднее расположить сердце по содержанию молитвословий. Вся
беда в греховном состоянии сердца. Рассудок подсказывает нам, что необходимо
полное внимание к молитвенным словам, а от сердца исходят помышления (чувства)
злая (Мф. 15, 18), то есть греховные, в виде желаний, несовместимых с молитвой,
или греховные и суетные воспоминания пресекают молитву. Происходит это оттого,
что в течение дня мы слишком много уделяем внимания и места в нашем сердце
греховным и суетным желаниям и стремлениям. Молитва восстановится в грешном
сердце только тогда, когда человек осудит в себе грех до отвращения к нему и
прибегнет к искреннему покаянию. Постоянное же уединение ума и сердца, как это
должно быть при непрестанной молитве, произойдет только при чистоте сердца или
глубоком молитвенном покаянии в обнаруженном грехе души своей.
Нет молитвы в душе потому, что в сердце нет желания молиться. А желания
молиться, стремления к богообщению нет потому, что сердце увлеклось чем-то
тварным, недостойным. Чем же? Исследуй сам. Вспомни, что сказал Господь: Кто
любит отца или мать … сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня (Мф. 10,
37), то есть, недостоин присутствия Божия. Чему же ты «удостоил» себя?
Присутствию вражию через суету или прилепление к чему-нибудь тварному?
Проснись: без искренней молитвы нет жизни.
Усиленная молитва и со стороны человека совершенная молитва бывает тогда, когда
в нее вложено все сердце, вся жизнь молящегося. Большее же совершенство есть
действие благодати Божией.
Если замечается рассеянность из-за посторонних помыслов, требуется строго
углубленное внимание к словам молитвенного обращения, вплоть до личного
нравственного анализа их, с воспоминанием своей
нечистоты и недостоинства. Полное участие сердца в молитве возможно, если
Царствие Божие избрано сердцем как единое и единственное сокровище, а Бог – как
единый источник жизни. Рассеянность помыслов иногда бывает от пристрастий
сердца к окружающим тварным предметам, от неудовольствия, гнева и легкомыслия,
когда внимание не управляется рассуждением и ум остается «беспризорным».
Невидимая брань в том и состоит, что христианин подавляет в душе и теле своем
греховные поползновения... молитвой и другими благодатными средствами:
покаянием, причащением, воздержанием и прочими...
Различные грехи по-разному действуют на сердце человека. Грехи гордости,
превозношения, неудовольствия, гнева и им подобные подавляют и исключают из
сердца молитву. А грехи сласти, пристрастий, тщеславия отводят ум и сердце в
греховные мечтания и тем самым также лишают душу молитвы...
Сойди вниманием в сердце свое и старайся непрестанно молитвенно предстоять там
Богу, не допуская туда пристрастий к тварному и
помышлений о суете мирской. Под пристрастием можно разуметь и раскрытие
сердечного «вкуса» к чему-нибудь тварному, которое нам нравится.
Истина только в том, что мы в красоте и целесообразности (гармонии) природы
видим премудрость и славу Божию, и сами прославляем Его.
В пути и за несложной работой, при свободном уме и при желании во всякое время
можно каждый свой вздох посвятить Господу с молитвой Иисусовой: «Сыне Божий,
помилуй мя грешного». Эта краткая молитва удобно
сочетается с ритмом дыхания: первые два слова – вдох, последние три – выдох.
Слова произносятся тайно – умом.
Если хочешь пребывать в непрестанной радости, то постоянно помни о Боге, не
согрешай и непрестанно с умилением молись Богу.
Человек может острейшим и сильнейшим оружием имени Иисуса Христа очистить
сердце от грехов и страстей, и благоговейным умом прилепляясь к сердцу,
совершать службу светлости и жизни. А если в сердце будет жертвенник – там
будет и приемлющий дары.
Если же грех и страсть вскрыты и осознаны как неестественное и болезненное
состояние души и в молитве действует покаянное сокрушение, то через покаянную
молитву благодать исцеляет в душе и на сердце греховные язвы. Если грех осознан
как язва и душа отвращается его, а молитва отводит человека от греха, и слезы
погашают страсть, то грех становится уже менее прочен
в душе, ибо святые отцы говорят: чего не хочет душа, то непрочно в человеке.
Разжигание и углубление страстей (плотских и духовно-гордостных) под предлогом
молитвенного делания и есть прелесть. И если цель умно-сердечной молитвы есть
сокрушение и плач о грехах, то только в этих условиях покаянного сокрушения и
слез, молитва бывает истинной и всем доступной. Она будет просвещать совесть,
укреплять волю на борьбу с грехом, сохранять человека в состоянии страха Божия
и умиления.
Молись постоянно, пока владеешь сознанием, кроме сна. Если это выполнишь, то
будешь молиться и подсознательно. А затем будешь молиться (сердцем) даже во
время сна, то есть буквально непрестанно. Но, прежде всего, необходимо
соблюдать общие всем известные правила молитвы: не празднословить в
рассеянности, не осуждать, не гневаться, не иметь пристрастий и прочее. Молитва
бывает иногда и формальной (фамильярной), если человек молится сознательно и с
некоторым участием сердца, но без страха Божия и без чистой духовной любви, то
есть без благоговения, когда сердце всецело не принадлежит Богу или по
находящейся в нем сласти душевно-плотской, или по гневу и злобе. Молитвенное
состояние есть показатель общего состояния души: здравия или неблагополучия...
Если человек чист и находится в Господе, то Сам Дух
Святый в нем молится воздыханиями неизглаголанными (Рим. 8, 26). Близость наша
к Богу (родство) заключается в Его образе в нас и в уподоблении Ему добрыми
делами...
Для молитвы непрестанной требуются два условия: благоговение и постоянство.
* http://svet7777.beplaced.ru/bl-star-Ekaterina.html
Библиография
1. «Пюхтицкий старец», «Духовный собеседник», №1-2, 2001 год.
http://www.samtel.ru/~orthodox/01-1,2.htm
2. Иеромонах Петр (Серегин): «Мысли о молитве»
http://www.samtel.ru/~orthodox/mag/01-1/russdobrotolubie/dobrotolubie.htm
Вернуться к содержанию
Для писем
