1. Преподобный Варнава

2. Святитель Афанасий Сахаров

3. Архимандрит Серафим (Батюков)

4. Старец Григорий (Давыдов)

5. Старец Таврион

6  Старец Нил (Крючский)

7. Пюхтицкий старец  Петр (Серегин)

8. Священномученик Серафим (Звездинский)            

9. Cхиархиепископ Антоний (Абашидзе)

10. Преподобноисповедник Георгий, Даниловский чудотворец

11. Старец Иосиф Исихаст и Старец Арсений Исихаст

                            

 

 

1. Преподобный Варнава

старец Гефсиманского скита

          (1831-1906 гг.)

 

 

24 января 1831 года в селе Прудищи Тульской области у крепостных крестьян Ильи и Дарьи Меркуловых родился сын. Родители нарекли младенца в честь святого Василия Великого. Как вспоминал о своем детстве старец, был он шустрым и подвижным... Благочестивые родители отдали своего отрока в школу псаломщиков, где тот изучал Часослов и Псалтырь. Некоторое время спустя помещик,  продал семью Меркуловых в село Наро–Фоминское Московской губернии. Новый владелец приказывает обучить Василия слесарному делу. В свободное от ремесла время отрок посещал располагавшуюся недалеко от их дома Зосимову Пустынь, там он познакомился с отшельником – монахом Геронтием, который вскоре стал его духовником.

В 1850 году Дарья отправилась с сыном на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру. Там, у раки великого угодника Божия, отрок и принял решение посвятить себя служению Богу. Из воспоминаний старца Варнавы: «Однажды, по окончании службы в Троицком соборе, подошел я приложиться к мощам преподобного Сергия и, когда прикладывался, почувствовал великую радость на душе. То было тогда для меня не объяснимо, но так сильно охватило меня всего, что тут же у раки угодника Божия, окончательно решил, если Богу угодно будет, поступить под покров его обители».

В 1851 году Василий уходит в Троице – Сергиеву Лавру. Вскоре в обитель прибыл и его наставник, здесь монах Геронтий  принял схиму, и был наречен Григорием.  В 1852 году, по благословению отца Антония, наместника Лавры, Василий переходит в располагавшийся в трех верстах от Лавры Гефсиманский скит. Этот скит жил по уставу Саровской Пустыни, описанному саровским старцем Паисием Великим. Духовный отец благословил его на послушание старцу монаху Даниилу. Старец Даниил обучал его полному отвержению своей воли... Из воспоминаний старца Варнавы: «Без благословения старца я ничего не мог делать, иначе батюшка строго взыскивал с меня за своеволие».

Только в феврале 1856 г. Василию удалось получить от помещика отпускную грамоту, 23 декабря 1857 г. он становится послушником.

Несколько лет пробыл Василий на слесарном послушании. Позже он был приставлен к свечному ящику, также получил благословение читать в церкви Апостол и поучения из Пролога. Затем в 1859 г. он был переведен в Пещерное отделение скита (будущий Черниговский скит), в котором и остался до самой своей кончины. Здесь ему приходилось водить богомольцев по пещерам, одновременно он исполнял послушание келейника у своего старца монаха Даниила. С благословения своего старца Василий посещал и первого своего наставника - схимонаха Григория. Перед смертью старец Григорий возвестил ему волю Божию: принять на себя подвиг старчества после смерти обоих своих наставников. При этом он подал ему две большие просфоры и завещал ученику своему: «Сим питай алчущих, словом и хлебом, тако хощет Бог!» В конце беседы старец Григорий открыл своему ученику еще одно Божие предназначение: им должна была быть основана женская обитель, притом далеко от Москвы. Старец сказал своему  духовному чаду, что Сама Царица Небесная попечется о будущей обители, укажет и место ее. Во имя Её и должна быть освящена обитель. В дальнейшем много сил и трудов старец Варнава положит на создание Иверского женского монастыря недалеко от большого торгового села Выксы Нижегородской губернии (ныне город Выкса Нижегородской области). Основатель монастыря станет и духовным руководителем новой общежительной женской обители.

В 1862 г. старец схимонах Григорий скончался... В конце 1863 года Василий впервые отправляется в Выксу - осматривать место будущей обители... Василий, нашел подходящее место в одной версте от села Выкса, в лесу. Здесь он долго и горячо молился, потом сотворил поклоны на все четыре стороны, вкопал на месте будущей обители крест, а на месте святого алтаря водрузил сломанную ветку. Вскоре по желанию послушника Василия место будущей обители было освящено принесением туда местно-чтимой чудотворной Оранской иконы Божией Матери.  

28 ноября 1863 года, накануне молебна Оранской иконе Божией Матери, иеромонаху Иову было дано чудесное видение о будущей обители. Он увидел, как Оранская икона Божией Матери (которая является чтимым списком Владимирской иконы Божией Матери) приносится в то самое избранное Василием место, но народ, шествующий за иконой, вместо тропаря Владимирской иконе Божией Матери: «Днесь светло красуется славнейший град Москва... - поет: Днесь светло красуется славная обитель Иверская...» - и на замечание отца Иова, что следует петь иначе, слышит голос от самой иконы, что «надо так». Вслед за тем он увидел, что монахини начинают быстро быстро класть кирпичи и вдруг вырастает церковь. Так избранное им   место, получило чудесное удостоверение от Самой Царицы Небесной.

29 ноября 1863 года чудотворная Оранская икона Божией Матери была принесена на место будущей обители и перед нею был совершен водосвятный молебен, а 25 мая 1865 г., уже после завершения всех строительных работ, в обитель была прислана Иверская икона Божией Матери, которая впоследствии будет почитаться как чудотворная.

            20 ноября 1866 г., после смерти старца Даниила, послушник Василий был пострижен в монашество с наречением имени Варнава, в честь святого апостола Варнавы. 29 августа 1871 года отец Варнава был посвящен в сан иеродиакона, а 20 января 1872 года - рукоположен во иеромонаха.

20 января 1873 года, по благословению наместника Лавры архимандрита Антония он был назначен народным духовником Пещерного отделения Гефсиманского скита. Вскоре его назначают и братским духовником скита, и уже 1890 г. - духовником старшей братии скита и пещер.

К прозорливому старцу Варнаве приходили паломники со всей России, он помогал людям каяться, давал душеспасительные советы, по его молитвам исцелялись страждущие. Чаще всего старец советовал больным теплее молиться и чаще приступать к принятию Святых Таин Христовых, кроме того, советовал  воздерживаться от излишеств во всём.

Современников поражала глубокая преданность духовных чад старцу, их живая вера в силу и действенность его молитв. Однажды к старцу приехала жена разбитого параличом крестьянина Михаила Сворочаева, она просила помолиться о несчастном, который вот уже десять лет как прикован к постели. Старец Варнава благословил женщину и сказал: «Молись раба Божия, молись: Господь милостив – встанет твой муж...» Вернувшись домой, женщина восславила Господа: исцеленный муж вышел встречать её на крыльцо.

Приведем пример прозорливости старца: Когда послушник Захарий* (будущий старец Троице-Сергиевой Лавры) прибыл из Белых Берегов паломником  в Гефсиманский скит, у него не было возможности из-за большого количества страждущих даже увидеть старца. Неожиданно старец  Варнава сам вышел, и, обратившись к толпе, спросил: «Где тут лаврский монах? Иди-ка сюда». Никто не откликнулся. Тогда старец спустился по лесенке, и, указывая на послушника, сказал: «Дайте пройти лаврскому монаху». Захарий возразил: «Я не лаврский монах, я из Белых Берегов». Старец ответил: «Знаю, что ты там жил, а теперь будешь жить в Лавре и будешь лаврским монахом... Иди к лаврским воротам, там тебя уже три начальника ждут». Когда Захарий подошёл к воротам Лавры, там действительно стояли игумен и три монастырских начальника. Захарий попросил принять его на жительство в Лавру, и его охотно приняли.

Сохранилось предание, что в 1905 году царь Николай II посетил старца. Известно, что старец Варнава не только подтвердил уже известное государю пророчество о предстоявшей судьбе, но и благословил его принять эту участь, укрепив в нем волю к несению своего креста, когда Господу угодно будет этот крест на него возложить.

Старец многим предсказывал будущие гонения за веру, давал прямые и точные указания как им жить в двадцатые, тридцатые и последующие годы. Предсказывал старец Варнава и грядущее возрождение Русской православной Церкви, и святую жизнь во Христе: «Преследования против веры будут постоянно увеличиваться, неслыханное доныне горе и мрак охватят все и вся, и храмы будут закрыты. Но когда уже невмоготу станет терпеть, то наступит освобождение. И настанет время рассвета. Храмы опять начнут воздвигаться. Перед концом будет рассвет».

В кратком жизнеописании старца Варнавы сказано, что 17 февраля 1906 года старец по совершении исповеди одной из духовных дочерей в домовой церкви Сергиево-Посадского дома призрения со крестом проследовал в алтарь и скончался... Он был похоронен при большом стечении братии, духовных детей и почитателей своих в нижней, подземной, церкви Архангела Михаила, невдалеке от чудотворной иконы Черниговской Божией Матери.

 На его могилке почти сто лет происходили чудеса: люди излечивались от тяжелых болезней, находили духовное успокоение.

В 1995 году, в день Собора Радонежских святых, в Успенском Соборе московского Кремля Святейшим Патриархом была совершена канонизация иеромонаха Варнавы (Меркулова). ( Дни празднования - Июль 6 (Радонеж.), Февраль 17).

 

Преподобный отче Варнаво, моли Бога о нас!

 

МОЛИТВА

преподобному Варнаве Гефсиманскому

 

О преподобие отче Варнаво, пастырю наш кроткий и утешительный, милостивый помощниче и теплый о нас молитвенниче! Ты измлада чадо благословения Божия быв, образ послушания родителем, повиновения Господом и служения ближним показал еси. Заповеди Господни возлюбив, в лавру Преподобного Сергия притекл еси и того верный ученик явился еси. Во обители же Божия Матери повелением настоятеля Аввы Антония пребывая, дух смиренномудрия, кротости и терпения стяжал еси и дар рассуждения и прозрения помышлений душевных от Бога приял еси. Сего ради монашествующим духовный наставник, инокинем созидатель обители Иверския на Выксе реце и всем страждущим и болезнующим целитель и попечитель милостивый даже до часа смертнаго был еси. По преставлении же твоем Бог многия милости почитающим память Твою яви и иноком учителя Тя верна дарова.

Темже молим Тя, праведный отче, якоже и прежде ходатайствуй пред Богом молитвами Твоими всем людем во всяцем звании дух утешительный стяжати и коемуждо потребная обрести: юным - послушание и целомудрие страхом Божиим сохранити; в возрасте сущим - любовь Божию и согласие стяжати; алчущим - не токмо хлебом насущным, но и наипаче словом Божиим насытися; плачущим - утешитися; изгнанником и странником - пристанище обрести; в темнице сущим - от уз свободитися; благочестивым - в Дусе Божием возрасти и смиренномудрия достигнути. Сшествуй нам во всех путех жизни нашея, паче же умоли Господа нашего о прощении прегрешений и неправд наших и к свету заповедей Божиих стопы наши направи, да единым сердцем и усты славим Пресвятую Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь.

 

*   http://svet7777.beplaced.ru/Zaxarij.html

 

Библиография

 

1. «Житие преподобного Варнавы, старца Гефсиманского скита при Свято-Троицкой Сергиевой Лавре», архимандрит Георгий (Тертышников), Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995 г.

2. «Старец Захария». Изд-во: Трим, 1993 г.

3. http://vyksa.nne.ru/Varnava.htm

4. http://www.gefsimania.ru/varnava.html

5. http://www.rusderjavnaya.ru/2005/01/a_050008.htm

 

 

2.  Святитель Афанасий Сахаров

               (1887-1962 гг.)

 

 

(15 (28 н.ст.) октября)

 

Будущий святитель Афанасий родился 2 июля (ст.ст.) 1887 года в селе Царевка Кирсановского уезда Тамбовской губернии в благочестивой семье надворного советника Григория Сахарова. От крещения он носил  имя преподобного Сергия Радонежского. Детские и юношеские годы Сергея прошли во Владимире. Его матушка сумела привить ему с ранних лет любовь к Господу (отец Сергея  умер, когда мальчику исполнилось лишь полтора года). Матрона часто говорила сыну, что мечтает о том, чтобы он посвятил себя служению Богу.

Сергий охотно ходил в приходскую церковь, никогда не тяготился продолжительностью церковных служб. Он с детства предощущал себя служителем Церкви и даже своим сверстникам говорил, что будет архиереем. Хотя начальное образование Сергею давалось не легко, он успешно учился в дальнейшем:  с 1896 г. по 1902 год  - в Шуйском духовном училище, затем во Владимирской семинарии. В 1908 году он поступил в Московскую духовную академию, которую окончил в 1912 году со степенью кандидата богословия

            Первым учителем и духовным наставником Сергия был архиепископ Владимирский Николай (Налимов). Позже его педагогом стал известный богослов и строгий аскет, ректор Московской духовной академии епископ Феодор (Поздеевский), который 12 октября 1912 года  постриг его в монахи в храме Покрова Божией Матери с именем Афанасий, в честь Патриарха Цареградского. 14 октября 1912 года Владыка Феодор посвящает монаха Афанасия во иеродиакона, а 17 октября того же года в иеромонаха.

Церковные послушания иеромонаха  Афанасия начались с Полтавской духовной семинарии, где его сразу заметили как талантливого преподавателя. 28 августа 1913 года он назначается смотрителем Клеванского духовного училища Волынской епархии, а с  3 сентября 1913 года  он - преподаватель Владимирской духовной семинарии по пастырским предметам. Его вводят в Епархиальный совет, возлагают ответственность за состояние проповеди на приходах епархии. Он же заведует беседами и чтениями при Успенском кафедральном соборе, освещая многие злободневные вопросы тогдашнего времени. 25 марта 1913 года преосвященный Назарий, архиепископ Херсонский и Одесский награждает его набедренником, а  29 июня 1917 года  он награждается наперсным крестом.

            Иеромонах  Афанасий принимал участие в Поместном соборе 1917-1918 гг. как помощник заместителя Председателя Богослужебной комиссии по избранию от монашествующих. После восстановления Собором праздника Всех Святых, в земле Российской просиявших, в соавторстве с известным академиком, востоковедом Б.А.Тураевым он составил службы этого праздника. Иеромонаху Афанасию принадлежала мысль избрать для стихир на «Господи, воззвах» по одной стихире из Общей Минеи каждому лику святых, а в каноне расположить святых по областям. Каждая песнь канона завершалась, тропарем иконе Божией Матери, наиболее чтимой в этой области. Рассматривавший новую службу член Синода митрополит Сергий (Страгородский) внес в нее составленный им самим тропарь «Яко же плод красный...». Подготовленный первый вариант службы рассматривал затем и Святейший Патриарх Тихон.

            20 января 1920 года он был возведен в сан архимандрита, 27 июня 1921 года в Крестовоздвиженском Нижегородском монастыре - рукоположен в епископа Ковровского, викария Владимирской епархии.  Хиротонию совершали: митрополит Владимирский Сергий* (Страгородский), будущий Патриарх Московский и всея Руси, архиепископ Нижегородский Евдоким, епископ Печерский, вик. Нижегородской епархии Варнава. Главной заботой и болью святительского подвига Владыки Афанасия было не противодействие властей, не разруха и даже не закрытие храмов и монастырей, а появление внутри Церкви нового раскола - «обновленчества».

Через год после хиротонии Владыка получил свой первый приговор: ссылку в Зырянский край. 18 марта 1922 года его освободили, а 30 марта, в Великую среду, опять арестовали с другими епископами по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей. Осудили на год лишения свободы, но уже 28 мая 1922 года амнистировали. 15 июля 1922 года его арестовывают вместе с еп. Серафимом Муромским, а 25 июля 1922 году - освобождают. 10 сентября 1922 года его вновь арестовывают и осуждают на два года ссылки в Зырянский край.

12 апреля 1925 года он принимал участие в погребении св. Патриарха Тихона; подписал акт о передаче высшей церковной власти митрополиту Крутицкому Петру (Полянскому). 8 сентября 1925 г. его опять арестовали при поездке по епархии. В период с 1925 – 1933 гг. Владыка несколько раз подвергался арестам, после осуждения отбывал сроки  в лагерях на Соловках, в Туруханском крае. В августе 1933 г. он возвратился во Владимир.

            Владыка считал тяжелые годы заключения не потерей, а обретением. Периоды жизни на свободе были очень короткими, но удивительно насыщенными Архипасторской деятельностью и духовными трудами. После первых ссылок Владыка жил некоторое время в Старой Руссе, потом поселился в посёлке Петушки Владимировской обл. Здесь под его руководство перешли многие осиротевшие чада отцев Алексия** и Сергея Мечевых (ныне прославленных). В их числе была и монахиня Иулиания (М.Соколова), которая по благословению Владыки в 1934 году написала икону Собора всех святых, в земле Российской просиявших.

В те годы местом служения литургии для Владыки Афанасия становились квартиры духовных чад. Живя в Петушках, Владыка получал сотни  писем, поддерживал переписку со своими духовными чадами, со многими бывшими соузниками, посылал посылки нуждающимся в помощи. Одним из архиереев, с которыми переписывался Владыка, был епископ Зиновий (Мажуга) впоследствии митрополит. Однажды он сказал духовным чадам епископа: «Дети, если бы вы знали, рядом с кем живёте! Бойтесь обидеть этого человека не только словом, но взглядом! Он один из великих. Таких больше нет!»

Духовные чада старца рассказывали, что Владыка Афанасий был всегда прост и внимателен в общении с каждым, что он ценил любую, даже самую маленькую услугу, за которою всегда пытался отблагодарить, сам он любил творить добро только во славу Божию. Старец часто напоминал своим духовным детям, что таланты – дар Божий и ими нельзя гордиться. Однажды на вопрос «Как спастись?» он ответил: «Самое главное – это вера. Без веры никакие самые лучшие дела не спасительны, потому что вера – фундамент всему. А второе – покаяние. Третье – молитва, четвёртое – добрые дела. И хуже всякого греха – отчаяние». Владыка советовал: «Сразу, как только осознаётся грех – очищать душу слезами».

Духовные чада старца рассказывали, что его молитва была столь сильной, что многие верующие получали скорую помощь по его молитвам. Прозорливость свою Владыка скрывал, обнаруживая её лишь в исключительных случаях.

В начале Великой Отечественной войны Владыку вновь арестовывают и отправляют в Онежские лагеря Архангельской области пешим этапом. В результате тяжелой дороги и голода Владыка так ослабел, что всерьез готовился к смерти... Онежские лагеря сменились бессрочной ссылкой в Омской области. В одном из совхозов возле городка Голышманово Владыка работал ночным сторожем на огородах. Затем был переселен в город Ишим, где жил на средства, присылаемые друзьями и духовными чадами.

Приведём выдержки из писем Владыки духовным чадам: «Пророк Илия, по откровению еще в 17—18 годах в Москве одному лицу высокой духовной жизни, — питатель для нашего времени, как был он питателем Сарептской вдовицы. Мне рассказывал митрополит Кирилл, что он узнал об этом от архиепископа Феодора, с которым он был в одной келии в Таганке. Даниловцы, по словам преосвященного Феодора, стали ежедневно поминать пророка Илию и в голодные годы не видели недостатка. Стал поминать пророка и митрополит Кирилл, и тоже у него никогда не было недостатка. А 20 июля совершенно неожиданно было получено столько передач, что шпана, носившая передачи и, конечно, с избытком получившая свою долю, сделала на дверях камеры, где были преосвященные Кирилл и Феодор, надпись: «продуктовый склад»...

По примеру митрополита Кирилла и я ежедневно после обеденной трапезы читаю тропарь пророку, несколько измененный, как Вы найдете его в моих «Литургических опытах». Я крепко верю, что по предстательству пророка-питателя Господь неоскудно питает меня чрез добрых людей, которые являются для меня той малой мерой муки и тем малым сосудом елея, которые не оскудевали у вдовицы во все время глада, как сказал ей пророк. Верю, что по предстательству пророка Господь пропитает и тех, кто во имя Христово питает других».

Зимой 1942 года епископа Афанасия неожиданно этапировали в Москву. Следствие длилось полгода. Допрашивали около 30 раз, обычно ночами. Иногда за четыре часа допроса мог быть написан всего один лист протокола, а иногда — больше десяти листов... Ни разу на допросах Владыка не только никого не выдал, но и не совершил самооговора. Но вот объявлен приговор: 8 лет заключения в Мариинских лагерях Кемеровской области, прославившихся своей жестокостью.

Владыка Афанасий писал: «О судьбах будущего монашества было открыто, что последние монахи и по жизни своей будут как миряне, но что подвиги их будут равны подвигам древних отцов. Это сказано о наших временах. Мы плохие монахи, мы все время в мирской обстановке, у нас мысли мирские, мирские поступки. Но то, что мы в наше лукавое время, при всех наших немощех и грехах не стыдимся нашего христианского звания и не стыдимся нашего монашеского чина — это одно, я верю, вменится нам в подвиг, равный подвигам древних отцов-пустынножителей. Только при этом у нас должны быть еще два качества: смирение и любовь. Чтобы в сердце нашем не было и тени злобы или вражды, даже по отношению к врагам нашим. Немощи немощных носите, а не себе угождайте».

Летом 1946 года Владыка был вновь этапирован в Москву для нового следствия по ложному доносу. Но вскоре доносчик отказался от своих показаний, и Преосвященного отправили в Темниковские лагеря Мордовии отбывать срок до конца. Физически он был уже слаб и мог заниматься только плетением лаптей. Через два года Владыку отправили в Дубровлаг (в той же Мордовии), где по возрасту и состоянию здоровья он уже не работал.

9 ноября 1951 года окончился последний срок лагерных мытарств шестидесятичетырехлетнего святителя. Но и после этого его держали в полной неизвестности о дальнейшей судьбе, а затем в принудительном порядке поместили в дом инвалидов на станции Потьма (в Мордовии), где режим почти не отличался от лагерного.  Наконец, 7 марта 1955 года епископа Афанасия освободили из Потьминского инвалидного дома. Вначале Владыка поселяется в городе Тутаеве (Романов-Борисоглебск) Ярославской области, но затем выбирает для места жительства поселок Петушки Владимирской области.

Владыка Афанасий вспоминал в конце 50-х годов об исповедническом периоде своей жизни, что он провел «на епархиальном служении 33 месяца; на свободе, не у дел — 32 месяца; в изгнании — 76, в узах и горьких работах — 252 месяца».

Приведём перечень главных трудов  Владыки Афанасия:

«Служба Собору Всем Святым, в земле Российской просиявшим».

«Синодик храма Всем Святым, в земле Российской просиявшим. О упокоении».

«О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви».

«Величания и псалмы избранные на праздники Господския, Богородничныя и святых, поемых идеже их храм, или едеже будет празднование им с полиелеем»

«Молебное пение об Отечестве», «Молитвословия за трапезой».

В периоды заключений Владыкой были составлены молебные пения «О сущих в скорбях и различных обстояниях», «О врагах, ненавидящих и обидящих нас», «О сущих в темницах и заточении», «Благодарение о получении милостыни», «О прекращении войн и о мире всего мира»... Именно там, в застенках, «Служба Собору Всем Святым, в земле Российской просиявшим» получила свою законченность после обсуждения с иерархами, которые были заключены вместе с Владыкой Афанасием. Одним из иерархов был архиепископ Тверской Фаддей***, прославленный Церковью как священномученик. И вот 10 ноября 1922 года в 172-й камере Владимирской тюрьмы впервые было совершено празднование Всем русским святым по исправленной службе.

«Служба Празднование Пресвятой Богородицы святые ради Ея иконы, именуемыя Максимовская»

            Владыка Афанасий собирал и редактировал тексты служб русским святым, работал над созданием Русского Типикона. Как знаток богослужения Православной Церкви епископ Афанасий с 1955 года трудился в качестве Председателя Богослужебно-календарной комиссии при издательстве Московской Патриархии и внес немало исправлений в месяцеслов святых.

Последние годы утешением для Владыки были богослужения в Троице-Сергиевой  Лавре. Несколько раз он сослужил Святейшему Патриарху Алексию (Симанскому). На одном из Богослужений Владыки Афанасия молящиеся заметили, во время Евхаристического канона «он ходил над полом храма, его как будто плавно выносила из алтаря какая-то волна...».

Современник святителя - писатель Сергей Фудель вспоминал, что в облике епископа привлекали не столько черты строгого традиционализма и уставной правильности, сколько неудержимый поток любви к ближнему, который излучался от него поверх всяких условностей. Он писал, что ему не раз хотелось: «припасть к коленам старца, ища... неоскудевающего мужества и неугасимого тепла».

            Из воспоминаний духовной дочери Владыки Афанасия Нины С. Фиолетовой: «Он был очень строг в отношении соблюдения постов. Владыка рассказывал, что Господь помогал ему во всех его тяжелых обстоятельствах никогда не нарушать поста, но зато, как наступали праздники, он имел все для праздничной трапезы, где бы он ни был и в каких бы трудных обстоятельствах ни находился...

Наступил Великий пост 1962 года — последнего года жизни Владыки. В этот год он как-то особенно делал всякого рода назидания. Наступила первая неделя поста. Обычно в понедельник и во вторник Владыка ничего не разрешал, кроме одного стакана чая с кусочком хлеба в 4 часа дня. В среду после 4-х часов разрешалось сварить картошку, но всю неделю полагалось сухоядение и только в субботу — суп с маслом...

Владыка часто говорил так: «Пьяница пьет — я ему могу простить, потому что это страсть, и он не может ее побороть. Человек курит — я ему прощу, так как это страсть. Трудно человеку побороть эту страсть. Но вот нарушение поста простить не могу. Не все ли равно, какой пищей насытиться? Ешь досыта, но ешь ту пищу, которая положена...»

 Хочется еще отметить один случай. Как-то, примерно за месяц до кончины Владыки, за утренним чаем я что-то подала на стол, приготовленное мною (не помню сейчас что), и вдруг высказала: « Владыка! А как все же вкусно! Я ем с удовольствием».

Владыка посмотрел на меня и говорит: « Ешь, благодари Господа, но не услаждайся».

Эти слова на всю жизнь легли мне на сердце».

В августе 1962 года Владыка Афанасий стал готовить своих духовных чад к тому, что скоро умрёт. Услышав в ответ, что чада не перенесут разлуку с ним, строго заметил: «Разве можно так привязываться к человеку? Этим мы нарушаем свою любовь ко Господу. Не одни ведь, а с Господом остаётесь».

За несколько дней до блаженной кончины Владыки Афанасия из лавры приехали наместник архимандрит Пимен, благочинный архимандрит Феодорит и духовник игумен Кирилл, что очень обрадовало Преосвященного. Это был канун пятидесятилетия его монашеского пострига. В самый день, в четверг, Владыка был особенно благостным, благословляя всех присутствующих.

26 октября Владыка настолько ослаб, что уже не мог говорить, однако в пятницу вечером он тихо сказал в последний раз: «Молитва вас всех спасет!» Затем написал рукой на одеяле: «Спаси, Господи!»

28 октября 1962 года Владыка Афанасий тихо предал свой дух Богу (этот день он предсказал заранее).  30 октября в доме Владыки игумен Кирилл (Павлов) служил Великую панихиду, позже,  во Владимирском Успенском соборе после вечернего Богослужения под праздник Апостола и Евангелиста Луки,  архиепископ Симон (Ивановский) в сослужении протоирея Иосифа и одиннадцати священников совершил великую  панихиду. До самого утра собор был открыт, всю ночь верующие прощались с почившим. Отпевание по монашескому чину совершили Архиепископ Симон и Архиепископ Анисим в сослужении 17 священников... Преосвященного Афанасия погребли во Владимире на Введенском кладбище.

Прозорливый старец Одесского монастыря  Кукша**** (ныне канонизированный), узнав о кончине исповедника Христова сказал: «Придёт время, когда Владыка будет прославлен в лике святых». В 2000 году этому предсказанию суждено было  сбыться.

Тропарь, глас 4.

Славы Божия ревнителя и благолепия церковнаго блюстителя, тесным житием и многими подвиги великому иерарху Александрийскому подобника, святителя Афанасия, исповедника Российскаго, усердно восхвалим, вернии. Сей бо присно молится о спасении земнаго Отечества своего и о всех живущих в нем, велегласно с любовию взывая: Русь святая, храни веру православную, в нейже тебе утверждение.

Кондак, глас 3.

Днесь Афанасий святитель, Христов исповедник и праведник, в невечернем Царстве Славы светло ликует и в сонме всех Русских святых, всесоставным гласом победную песнь воспевая, прилежно молит о нас Превечнаго Триединаго Бога.

 

*

В 1930 г., после того как митрополит Сергий опубликовал в церковном журнале  некорректные и грубые высказывания по поводу законного главы РПЦ, митрополита Петра (Полянского), бессрочно пребывавшего в заключении, святитель Афанасий  разорвал с первым канонические отношения. Он обвинил митрополита Сергия в незаконном присвоении чужих прав...

С 1933-1936гг. он живет, по собственному определению, «тайно образующе», в подполье... В 1945 году, в Дубровлаге, узнав о смерти м. Сергия (Страгородского), и избрании Патриархом Алексия I, он вместе с единомышленными священниками принял решение о признании последнего законным главой Церкви. Но на его письма первоиерарху следует молчание. Более того, каким-то образом заключенному епископу передают отзыв о нем Святейшего: «Я не считаю его своим». Лишь в 1955 году,  Патриархия назначает освобожденному старцу пенсию, а со временем определяет на работу в комиссию по церковному Уставу. Но очень скоро епископа увольняют из-за «неумения ладить с начальством».

 

**      http://svet7777.beplaced.ru/Sv.AlexseiMehev.html

** *   http://tver.eparhia.ru/history/svyat/fadey/

*** *  http://svet7777.beplaced.ru/Kykodes.html

 

Библиография

 

«Житие святителя Афанасия, епископа Ковровского, исповедника и песнописца». М.: «Отчий дом», 2000 г.

http://www.russ.ru/krug/kniga/20030904_pp.html

http://www.krotov.info/spravki/persons/20person/1962saha.html

http://www.days.ru/Life/life4764.htm

http://pravoslavnyi.narod.ru/Agios/Athanasii_Sakharov/index.htm

http://st-nikolas.orthodoxy.ru/newmartyres/sobor_05.html#ispoved

http://pravoslavnyi.narod.ru/Agios/Athanasii_Sakharov/last_days.htm

 

 

 

3.  Архимандрит Серафим (Батюков)

                  (1880-1942 гг.)

           

 

Архимандрит Серафим (в миру Сергей Михайлович Батюков) родился в  1880  году  в Москве. Из воспоминаний самого старца известно, что его отец    был  суровым человеком, далеким от своих детей. Мать, напротив, была добрая  и  чуткая женщина, понимая устроение своего сына, она,  ещё  когда  он  был  ребенком, говорила дочерям: «Уйдет от нас Сергий в монахи!»... С ранних лет он почувствовал призвание к церковному служению, однако, сан принял в зрелые годы. (В  молодости  Сергий  работал  в  библиотеке  Румянцевского  музея   и сотрудничал в журналах. Получив техническое образование, работал на одном из столичных предприятий).

Известно, что Сергий посещал  лекции  в  Московской  духовной  академии,  изучал богословие  и  святоотеческую  литературу. До 1923 года Сергий ездил в Оптину пустынь к своему духовному отцу старцу Нектарию*, (в некоторых источниках указано, что его наставником был и старец Захария**). 

            В 1920 году о. Сергий  был  вызван  Патриархом  Тихоном  и  назначен  в церковь свв. бессребреников и мучеников Кира и Иоанна  на  Солянке.  В  1922 году он принял монашество с именем Серафим, а в конце 1926 года был возведен в сан архимандрита.

В 1927 году о. Серафим  был  арестован  по  обвинению  в  укрытии  церковных ценностей. То было время, когда множество духовных лиц и  мирян  пострадало, защищая  свои  святыни.  Но  впоследствии  дело  против  о.  Серафима   было прекращено, так как выяснилось,  что  ценности  увезли  сербы.

В июле 1928 года, не приняв Декларацию митрополита Сергия, он уходит из  храма  и  переходит на  нелегальное положение... Некоторое время он тайно жил  в разных местах и, в конце концов, поселился нелегально в Загорске в доме монахини Ксении (Гришановой), которая с 1911 по 1925 гг. являлась монахиней Серафимо-Дивеевского монастыря. Известно, что у старца Серафима окормлялись и другие монахини Серафимо-Дивеевского монастыря, вынужденные покинуть обитель после ее закрытия в 1927 году. Старец поддерживал связь и с «подпольной общиной»  схиигуменьи Марии***, которых опекал и  епископ Афанасий (Сахаров).  

В доме монахини Ксении, в маленькой комнате, перед  иконой  Иверской  Божией  Матери,  был поставлен алтарь и служилась литургия. Здесь бывали и совершали богослужение многие духовные лица. В перерывах между арестами бывал  и  епископ  Афанасий,  в юрисдикции которого находился о. Серафим. Сюда, в маленький дом на окраине города, стекались  многочисленные  духовные  дети  архимандрита  за советом и утешением.

Ниже мы приведём несколько выдержек из воспоминаний  духовной дочери старца Веры Василевской,  двоюродной сестры Елены, матери о. Александра Меня, которого старец Серафим крестил в младенческом возрасте. По свидетельству В.Я. Василевской  духовное воспитание будущего проповедника началось с самого его рождения: по совету Архимандрита Серафима Елена с первых же дней «во время кормления ребёнка читала  три раза «Отче наш», три раза «Богородицу» и один раз «Верую»»...

Позже  отец Александр Мень напишет о своём духовном отце: «В своей пастырской деятельности о. Серафим, как и отцы Мечевы руководствовался советами оптинского старца Нектария».

Вера  Яковлевна  Василевская вспоминает о своей первой встрече со своим будущим духовником: «Он начал говорить  сам,  и  я  была  поражена,  откуда  он  знает отдельные подробности моей жизни, о которых я  не  говорила:  характеристика родителей, их взаимоотношения и многое другое...

«Вы не знаете, в какое время Вы  пришли ко мне!» - сказал он, как бы желая вновь подчеркнуть, что не все открыто мне и что действует здесь не моя воля. «Здесь катакомбы, - сказал  он,  указывая на все, что нас окружало. - Я здесь не потому, что желаю кому-нибудь зла или хочу с кем-то бороться. Я здесь только для  того,  чтобы  сохранить  чистоту Православия».

Встреча с о. Серафимом, общение  с  ним,  крещение  и  последующее  его руководство моей жизнью для меня самое подлинное и великое чудо и  в  то  же время самая неопровержимая, центральная реальность моего существования...

 Видимое руководство о. Серафима началось в 1935-м и окончилось  в  1942 году с его смертью...  Незримо, несомненно, продолжается и сейчас, так как та духовная связь, которая создалась при крещении,  когда  он  буквально «принял  мою  душу  в  свою»,  не  может  быть  расторгнута  концом  земного существования...

О. Серафим писал о  том, какие молитвы надо читать ежедневно, утром и вечером, как проводить  Великий пост, и давал много других практических указаний, которые проникали в  самую повседневную жизнь и потому действовали особенно ободряюще.  Он  уже  считал нас своими и заботился о нас так, как внимательная мать,  которая  старается предупредить движение своего ребенка - внешнее и внутреннее...

            Всей обстановкой своей  жизни,  своими  словами, действиями, поведением батюшка учил всех, кто соприкасался с ним, все глубже вникать  в  этот  путь  сердцем  и  разумом  и  одновременно  усваивать  его практически. Этот путь во  многом  диаметрально  противоположен  тому,  чему учила семья, общество, литература»...

В своей книге В.Я. Василевская подробно рассказала, как долго терпеливый наставник готовил её к Таинству Крещения, приведем лишь  краткие воспоминания об этом важном для неё дне: «Батюшка исповедовал каждого отдельно...  Прежде чем начать богослужение, он  послал  кого-то  из  присутствующих убедиться в том, что пение не слышно на улице...

           Перед началом богослужения батюшка просил  меня  назвать  имена  людей, которых  мне  хотелось  бы  помянуть  за  литургией.  «Они  будут   заочными участниками», - сказал он...

             Богослужение,  которое  решил  батюшка  совершить  в  этот  день,  было необычным.  Он  соединил  службу,  совершаемую  при  крещении,  со  службою,

посвященной мученицам Вере, Надежде, Любови и матери их Софии.

            Это придавало всей службе особенный смысл.  Здесь  я  впервые  услышала чудесный тропарь: «Агница Твоя, Иисусе, Вера,  зовет  велиим  гласом:  Тебе, Женише мой, люблю и Тебе ищущи, страдальчествую...»

             Глубочайшая связь между той и другой  службой  раскрывалась  в  словах: «сраспинаюся и спогребаюся Крещению Твоему».

            Батюшка делал все спокойно и  просто,  но  с  такой  внутренней  силой, которая казалась почти невероятной в человеке. Надо было только во всем,  до мельчайших подробностей исполнять его волю, как он исполнял волю Божию.

            Ничто не было условностью. Внутреннее и внешнее сливалось воедино.  Так

распускаются  листья  на  деревьях,  так  приходит  жизнь  и   смерть,   так совершается всякое дело Божие на небе и на земле...

            Батюшка попросил меня встать на колени, сложить крестообразно  руки  на груди и прочесть вслух «Символ веры»...  После   совершения   Таинства   Крещения   батюшка   сам   принес   мне приготовленную для меня новую одежду и сначала приложил ее к  образу  Божией Матери, потом дал мне приложиться к ней и лишь после этого позволил надеть...             Этими действиями батюшка наглядно показал мне, что с этого момента весь мир для меня освящен, и все, что я вижу и имею,  я  получаю  вновь  как  дар благодати, как любовь Божией Матери...

Когда  все  было  кончено,  батюшка  обратился  к  присутствовавшим   с несколькими словами. Он хотел, чтобы они хорошо запомнили этот  день  и  все то, свидетелями чего они были.  «Пришла ко Христу душа, которая так долго к нему стремилась», -  сказал он.  На глазах его были слезы...»

Духовные чада отмечали удивительную атмосферу, при которой совершалось Богослужение: в то время как в доме присутствовало на службе лишь два-три  человека, старец служил в этой обстановке  так  же,  как  он   служил   прежде   в   большом, переполненном народом Храме. Вера    Василевская вспоминает: «В эти благодатные минуты всей силой своей души, всем напряжением веры и любви, доступным человеку, батюшка молился за себя, за  нас,  за  весь  мир...»

             Когда, однажды Вера с грустью сказала старцу, что очень сожалеет, что ей  нельзя чаще встречаться с ним, старец рассказал о том, что он сам в своё время ездил  к  старцу Нектарию в Оптину пустынь лишь один раз в год. И заметил: «Мы должны ценить то, что мы имеем, а будет и такое время, когда у нас останется только Крест и Евангелие»...

            О силе молитв старца Серафима  свидетельствует следующий рассказ  духовной дочери старца: «На Страстной неделе я заболела. Мне уже давно предлагали  операцию,  но дело все откладывалось. На этот раз врачи говорили, что  откладывать  больше нельзя и настаивали на том, что операцию необходимо сделать в ближайшие дни... Мы с Леночкой были приглашены  к  Пасхальной  заутрене  в  Загорск... У меня кружилась голова, и я не помню, как  мы  добрались  до  места.

Перед началом заутрени батюшка всех исповедовал. Он высказал  удовлетворение по поводу того, что мы все же приехали,  и  упомянул  о  той  великой  силе, которую имеет Пасхальная Служба... К утру я почувствовала себя лучше и прямо с вокзала зашла в поликлинику. Я сказала  врачу,  что  всю  неделю  лежала  с  высокой температурой,  и что мне назначили операцию. Каково же было  мое  удивление  и недоумение, когда врач почти рассердился  на  меня: «О  какой  операции  вы говорите, гражданка? - сказал он.  -  Никакого  лечения  не  требуется».  На другой день я пошла на работу и заболевание совершенно прекратилось.  С  тех пор прошло уже больше 30 лет,  и  за  все  это  время  болезнь  ни  разу  не возвращалась...

            Благодатная сила его благословения была так велика, что  покоряла  себе душу каждого человека, с которым он встречался.  Однажды  он  рассказал  мне следующий случай из своей жизни. Это было в тот период, когда народ приучали относиться к духовным лицам без всякого  уважения  и  даже  насмехаться  над ними. Батюшка рассказывал, что ему пришлось как-то идти лесом в  праздничный день. Навстречу ему попались двое молодых  рабочих,  несколько  подгулявших. Поравнявшись с батюшкой, они, смеясь, обратились к нему: «Отец,  благослови выпить!» Батюшка ничего не ответил. Но  они  не  оставляли  его  в  покое  и продолжали идти с ним рядом, настойчиво повторяя те же слова. Тогда  батюшка остановился, повернулся к ним лицом и, осенив их крестным знамением, сказал: «Благословляю вас... не пить». Это так подействовало на молодых  людей,  что они попросили у него прощения, рассказали ему о своей жизни и потом  не  раз приходили к нему за советом и благословением...»

22 июня 1941 года  в праздник «Всех  Русских  Святых», когда духовные чада в выходной день приехали к старцу, многие из них впервые услышали об угрозе, нависшей над страной. Из воспоминаний Веры  Яковлевна: «Война! Москва на военном положении!   Какая милость Божия, что я оказалась в  этот день у батюшки! Духовные дети батюшки  приезжали  из  Москвы,  из  окрестных мест, чтобы получить указания, как быть, что предпринять, куда девать семью, детей, имущество; оставаться ли на месте или  уезжать  в  эвакуацию  и  т.п.

Батюшка должен был взять на себя всю  тяжесть  их  решений,  он  должен  был взвесить и определить место и судьбу каждого, успокоить всех, внушить веру и уверенность, и  правильное  отношение  к  грядущим  испытаниям  по  мере  сил каждого...

Прощаясь,  батюшка  особенно  горячо  благословлял  каждого  из   своих духовных детей...

- Начинается мученичество России, - сказал батюшка...

Батюшка говорил, что война эта не случайно началась в день всех русских святых и значение ее в истории России будет очень  велико.  На  вопрос  «Кто победит?», который задавали ему все, он  отвечал:  «Победит  Матерь  Божия».

Многие задавали вопрос, как  молиться  об  исходе  войны.  Батюшка  отвечал: «Молитесь «да будет воля Твоя!»...

 Когда я вечером вернулась в Москву, Москва стала неузнаваема.  Не  было нигде веселых и приветливых огней, все было погружено во мрак. Говорят,  что Патриарх Тихон, засыпая в последний день своей жизни,  сказал: «Ночь  будет темной и длинной». Именно такими казались эти долгие военные ночи без огней.

Почти в каждый приезд я старалась бывать у батюшки. Однажды,  когда  мы

беседовали, началась воздушная тревога. Батюшка  прервал  разговор  и  начал молиться. «И Вы всегда во время тревоги читайте «Взбранной  Воеводе»,  и  на заводе во время ночного дежурства, тогда и завод не разбомбят», - сказал он...

Батюшка  не вставал с постели. Я заходила к нему, как только было  возможно.  Иногда  он просил написать под диктовку письмо...

Батюшка выразил желание сам исповедовать Алика  (в детстве о. Александра Меня называли Аликом)  в первый раз,  хотя  ему не было еще семи лет...              После  своей  первой  исповеди  у  батюшки  Алик  так  передавал   свои впечатления: «Я чувствовал себя с Дедушкой так, как будто я был  на  небе  у Бога, и в то же время он говорил со мной так  просто,  как  мы  между  собой разговариваем».

     Однажды батюшка сказал мне: «За Ваши  страдания  и  за  Ваше  серьезное воспитание этот самый Алик большим человеком будет».

     Болезнь батюшки усиливалась. Большую часть  времени  он  не  вставал  с постели...

            Иногда надо было привезти из Москвы лекарства и анализы. Разобравшись в

последних, я поняла, что болезнь  батюшки  (рак)  неизлечима  и  близится  к роковой развязке»...

            Старец предвидел свою кончину, Елене, Вере и маленькому Александру он дал в благословение образ Божией Матери – «Всех скорбящих Радосте».

Когда в 1942 году старец Серафим скончался, духовные чада старца приняли решение в течение года читать  Псалтирь  по своему наставнику,  для того, чтобы вся Псалтирь прочитывалась ежедневно, ее  разделили так, чтобы каждый ежедневно прочитывал по одной кафизме.

            Старца Серафима похоронили «тут же в его «катакомбах» (в подполе деревянного дома в городе Загорске), под тем местом, где находился Престол, - как это делали в Церкви первых веков. (Следует уточнить, что могила старца находилась под домом, где он провёл свои последние годы жизни лишь до 8 декабря 1943 года. Через год после смерти старца сотрудники НКГБ  вскрыли захоронение. Многие члены общины были арестованы).

 

 

Господи, упокой душу старца архимандрита Серафима, со святыми упокой, и его молитвами спаси нас!

 

 

 

Высказывания, поучения, советы старца Серафима (Батюкова):

 

«Без Божьей воли ничего не бывает».

«Болезнь  посылается  человеку для того, чтобы он оставался наедине с Богом».

«Бывают люди святые, а бывают люди,  хотя  несвятые, но «правильные». О святости судит один Бог. Правильность  же  служит путеводной  звездой  для  многих  людей,  окружающих  такого  человека,  она помогает им переплыть море житейское, не теряя нужного направления»...

На вопрос духовной дочери: «Как поступить, когда неверующий человек делится своими переживаниями, рассказывает о том, что его мучает, чем помочь?». Старец ответил: «В то время  как  он  вам  рассказывает,   читайте про себя «Господи помилуй», и Господь  примет  как исповедь».

            «Умудренные благодатным опытом  говорят:  единственное  состояние  духа,  через  которое входят в человека все духовные дарования, есть смирение. Что же представляет из себя смирение? Мы скажем:  это  непрестанная  молитва,  вера,  надежда  и любовь трепетной души, предавшей свою жизнь Господу. «Агница Твоя, Иисусе... зовет велиим гласом: Тебе, Женише мой, люблю, и Тебе ищуще,  страдальчествую и сраспинаюся, и спогребаюся крещению Твоему, и стражду Тебе  ради,  яко  да царствую в Тебе, и умираю за Тя, да и живу Тобою, но яко  жертву  непорочную приими мя, с любовию пожершуюся Тебе. Тоя  молитвами,  яко  милостив,  спаси души наша».

Смирение есть дверь, отверзающая сердце и делающая его способным к духовным ощущениям. Смирение доставляет сердцу невозмутимый покой,  уму - мир, помыслам - немечтательность. Смирение  есть  сила,  объемлющая  сердце, отчуждающая его от всего земного, дающая ему понятие о том  ощущении  вечной жизни, которое не может взойти на сердце плотского человека.  Смирение  дает уму его первоначальную чистоту. Он ясно начинает видеть различие добра и зла во всем. А в себе всякому своему состоянию и движению душевному  знает  имя, как первозданный Адам нарекал  имена  животным  по  тем  свойствам,  которые усматривал у них. Смирением полагается печать безмолвия на все, что  есть  в человеке человеческого, и дух человека в этом безмолвии, предстоя Господу  в

молитве, внемлет его вещаниям. До ощущения сердцем смирения  не  может  быть чистой  молитвы.  Непрестанной   памяти   Божия   присутствия   препятствует рассеянность наших помыслов, увлекающих наш ум в суетные  попечения.  Только когда вся жизнь наша всецело направлена к Богу, человек делается способным и начинает  верою  во  всем  видеть  Бога... и  во  всем  покоряться  Его воле, без чего не может быть памяти Божией, не может быть чистой  молитвы  и непрестанной. Еще более вредят памяти Божией, а потому и молитве, чувства  и страсти. Поэтому надо строго и постоянно внимать  сердцу  и  его  движениям, твердо, сопротивляясь им, ибо увлечения уводят  душу  в  непроницаемую  тьму.

Всякая страсть есть страдание  души,  ее  болезнь,  и  требует  немедленного врачевания. Самое уныние и другого рода  охлаждение  сердца  к  деятельности духовной суть болезни. Подобно, как человек, который был болен горячкой,  по прошествии болезни еще долго остается слабым, вялым, неспособным к  делу,  - так  и  душа,  больная  страстью,  делается  равнодушна,   слаба,   немощна, бесчувственна, неспособна к деятельности духовной. Это страсти душевные.  На них вооружаться,  бороться  с  ними,  их  побеждать  -  есть  главный  труд.

Необходимо усердно трудиться в этой борьбе с  душевными  страстями.  Молитва обнаруживает нам страсти,  которые  живут  в  нашем  сердце.  Какая  страсть препятствует нашей молитве, с той и должны мы  бороться  неотложно,  и  сама молитва  поможет  в  этой  борьбе,  и  молитвой  же  искореняются   страсти.

Светильник, с которым девы могут встретить Жениха, есть Дух Святый,  который освящает душу, обитая в ней, очищает  ее,  уподобляя  Христу,  все  свойства душевные образует по великому Первообразу. Такую душу Христос признает Своей невестой,  узнает  в  ней  Свое  подобие.  Если  же  она  не  освящена  этим светильником Духа Святого, то она вся во тьме, и в этой тьме вселяется  враг Божий, который наполняет душу разными страстями и уподобляет ее себе.  Такую душу, Христос не признает Своей и отделяет ее от  Своего  общения.  Чтобы  не угас светильник, необходимо постоянно подливать елей, а елей есть постоянная молитва, без которой не может светить светильник»...

Когда  на  душе  тревога, старец советовал зажигать  свечу  и  читать  канон  Божией  Матери  «Многими содержимь напастьми».

 

 

 

* 

     http://svet7777.beplaced.ru/Nektopt.html

*  * 

   http://svet7777.beplaced.ru/Zaxarij.html

 

* *  *  

 

 Схиигуменья Мария

          (1879 -1961 гг.)

 

(м. Арсения - до того, как была пострижена в великую схиму)

            После революции 1917 года, когда Владимирский Вольский монастырь был разгромлен, м. Арсения  по благословению своего духовника старца Иона нелегально поселилась в Загорске.

Сам же старец Ион вместе с двумя другими подвижниками скрылся под землёй. Подземные ходы вместили и пещерную церковь, и зимнюю печь, дым из которой выходил через многокилометровый лаз далеко в стороне, в глухом лесу. Пещера имела выход на поверхность в саду деревенского дома, где жила другая духовная дочь Ионы, тоже монахиня, тоже Мария. Через эту вторую Марию три старца сообщались с внешним миром. Сёстры из общины схиигуменьи Марии переписывались с ними, посылали им необходимые вещи и продукты...

Жизнь трёх отшельников проходила в молитве. Словно зёрна, погруженные в землю, они дали духовные плоды, но сами уже никогда не поднялись из своих пещер. Когда в послевоенные годы на Волге строили гидроэлектростанции, местность с пещерами ушла на дно гигантского водохранилища. Перед отъездом местные жители неоднократно подавали старцам условный знак —  звонили в колокольчик у жерла пещеры. Но отшельники не отозвались...

Отец Александр Мень, вместе с матерью и братом часто бывавший у схиигуменьи Марии начиная с 1940-х годов, писал в 1971 г.: «Подвижница и молитвенница, она была совершенно лишена черт ханжества, староверия и узости, которые нередко встречаются среди лиц её звания. Всегда полная пасхальной радости, глубоко преданная воле Божией, ощущения близости духовного мира, она напоминала чем-то преподобного Серафима или Франциска Ассизского. Я тогда, в сороковые годы, считал её подлинной святой. Она благословила меня (23 года назад) и на церковное служение, и на занятия Священным Писанием. У матери Марии была черта, роднящая её с Оптинскими старцами и которая так дорога мне в них. Эта черта — открытость к людям, их проблемам, их поискам, открытость миру. Именно это и приводило в Оптину лучших представителей русской культуры. Оптина, в сущности, начала после длительного перерыва  д и а л о г  Церкви с обществом. Это было начинание исключительной важности, хотя со стороны начальства оно встретила недоверие и противодействие. Живое продолжение этого диалога я видел в лице о. Серафима (Батюкова) и матери Марии. Поэтому на всю жизнь мне запала мысль о необходимости не прекращать этот диалог, участвуя в нём своими слабыми силами».

Схимница в любое время литургического года пела пасхальный тропарь, превратившийся в её непрестанную молитву, творимую во всех обстоятельствах жизни.

К схимнице-старице в Загорск  до 1961 года приходили люди за советом или утешением. По свидетельству очевидцев старица  Мария  принимала всех: православных, мусульманин, евреев...

В общине схиигуменьи Марии все сёстры много работали, этого требовала суровая, полуголодная жизнь сталинских времён. Большое внимание традиционно придавали стяжанию и хранению смирения... Обязательным было чтение утреннего и вечернего «правила»... Ежедневно каждая монахиня читала Евангелие, Деяния апостолов и Апостольские послания в соответствии с литургическим календарём. В течение Великого Поста, времени бодрствования, монахини  прочитывали все четыре Евангелия...

 

 

Библиография

 

1. Вера  Яковлевна  Василевская Воспоминания. Катакомбы XX века

 http://mirrors.smtn.stavropol.ru/cgi-bin/mac/HRISTIAN/MEN/ktkmb.txt

2. «Протоиерей Александр Мень», Андрей Ерёмин   http://alekmen.narod.ru/

3. Духовное наследие преподобного Серафима и новомученики XX века,

 Дмитрий Сафонов   http://www.tserkov.info/numbers/novomuch/?ID=1068

4. «Схиигуменья Мария и подпольный женский монастырь», И. Басин, // XPICTIANOC. Рига, 1998. Вып. VII. С. 145 - 154.   

http://www.krotov.info/spravki/persons/20person/1961mari.html

5. А. Мень. Письмо к Е. Н. // AEQUINOX. Сборник памяти о. Александра Меня. М., 1991.

 

 

4. Старец Григорий (Давыдов)

              (1911 -1987 гг.)

 

 

Схиархимандрит Григорий родился в 1911 году в селе Жихорево Орловской губернии в благочестивой семье Ивана и Анастасии Давыдовых. В семье было десять детей (Григорий, родился девятым).

Анастасия не только  приучила детей к крестьянскому труду, но и научила всех готовить, шить, вышивать, ткать, вязать... (Знание многих ремесел спасло Григорию жизнь, когда он оказался в ссылке на Колыме).

В его семье неукоснительно соблюдались посты... С малых лет мать приучала детей к молитве... Давыдовы постоянно посещали богослужения в своем приходском храме. Когда Григорию исполнилось пять лет, он сам пришел к священнику, отцу Василию, жившему по соседству, и попросил у него Библию. Читать Григорий научился рано, и все свободное время проводил с книгой.

Первое паломничество в монастырь Григорий совершил с родителями в семилетнем возрасте, они ходили за девяносто километров от дома, в Площанскую пустынь... Старец, вспоминая свое детство, говорил, что в семилетнем возрасте он уже четко знал, что будет жить один, посвятит всего себя Богу, и сознательно готовился к этому.

Одним из первых духовных наставников Григория стал старец отец Георгий Косов, проживавший в то время в  селе Спас-Черняк. Его считали одним из преемников преподобного Амвросия Оптинского, он обладал даром прозорливости. Впоследствии старец несколько лет провел в ссылке на Соловках, а в 1928 году вскоре после освобождения умер...

            Отрок с двенадцати лет жил в Орле у родственников и был приписан к Площанской пустыни, а  уже в шестнадцать лет Григорий был пострижен в Площанской пустыни в монашество с именем Геннадий в честь константинопольского Патриарха...           Когда начались гонения на Православную Церковь и Площанскую пустынь закрыли, всех монахов выслали. Монах Геннадий оказался в Полтавской губернии, где пробыл три года. По возвращении он устроился работать в школу завхозом. Трудился добросовестно, директор его очень уважал и даже решил выдать за него замуж свояченицу. Геннадий смиренно отклонил такое предложение, по совету духовника, чтобы избежать  искушения, быстро собрал вещи и покинул школу. Некоторое время он жил в деревне у родственницы, затем ушел в Орел, где епископ Иннокентий  рукоположил его во иеродиакона и оставил служить в соборе.

С началом сталинских репрессий отец Геннадий решил, что не покинет храм и будет служить столько, сколько даст Бог. Однажды к нему пришли чекисты и обвинили в антисоветской деятельности... Одиннадцать месяцев, пока шло следствие, отец Геннадий сидел в одиночке. Его постоянно водили на допросы, пытались склонить к предательству, запутывали, создавали такие условия, чтобы он ошибался, запугивали, но так и не сумели добиться никаких признаний. Глубокая вера и  горячая молитве помогли ему выстоять... Отца Геннадия осудили на десять лет лагерей. Одним из самых тягостных испытаний стала дорога на Колыму. Заключенных везли на пароходе, в трюме; среди них было много политических, но были и уголовники. В трюме – темень и духота, воды не хватало, а из еды давали только селедку. По дороге люди погибали от жажды и недостатка воздуха... На море начался сильный шторм, который длился двадцать пять суток. От всех этих лишений у отца Геннадия начались приступы почечных колик...

Заключенных выгрузили прямо на снег – ни жилья, ни теплой одежды. Батюшка предложил соорудить так называемую «лубянку»: делали шатер из простыней, обсыпали его снегом, а внутри разжигали костер. Снег таял и тут же замерзал, превращаясь в толстую ледяную корку, которая хорошо защищала от ветра и мороза. Некоторое время жили так, а потом всех распределили на работу: кого на прииски, кого на лесоповал. Отцу Геннадию пришлось испытать муку лесоповала: дневная норма доходила до двенадцати кубов... Затем с обострением болезни почек он попал в больницу, и его отправили на заимку; где отец Геннадий провел около года. Старец вспоминал, что для него это было самое лучшее время на каторге: немыслимо, но у него была Библия, на фанере он нарисовал углем крест, поставил в угол и совершал молитвенное правило.

Болезни, приобретенные в лагере, давали о себе знать, и он все чаще попадал в лазарет. Там у него появилась возможность заниматься рукоделием. Главврач, заметив, что он хорошо вышивает, попросил сделать ему на наволочках вышивку «ришелье»... Работа была сложная, однако вскоре он выполнил заказ. Приходилось вязать варежки и носки для жен начальников. Главврач оставил его при больнице.

Здесь отец Геннадий познакомился со ссыльным кремлевским профессором Свешниковым, которому вскоре стал ассистировать на операциях, так как был очень наблюдателен и быстро усвоил все, что для этого требовалось. В больнице отец Геннадий, пользуясь расположением главврача, получил возможность помогать ссыльным... Через некоторое время отца Геннадия забрал к себе начальник прииска «Горный» Капитонов, у которого он стал заниматься воспитанием детей и всякой домашней работой. Надо сказать, что срок в лагере отбывали как священники, так и архиереи, и отец Геннадий помогал им всем, чем мог: одеждой, продуктами. Известно, что он спас от смерти будущего орловского митрополита Палладия (в миру – Павел Александрович Шерстенников; 1896–1976гг). Каким-то образом отцу Геннадию передали, что епископа посадили в холодный карцер за то, что он на Пасху пел пасхальные песнопения. Было начало апреля, и владыка не выдержал бы ночных заморозков. Пришлось обратиться к начальнику прииска, тот позвонил своим подчиненным и приказал отправить епископа в лес пережигать дрова на уголь. Это была самая легкая работа, и владыка на две недели получил передышку.

Со временем Капитонов перевел отца Геннадия в разряд вольнонаемных, а затем помог освободиться, хотя в ссылке часто за малейшую провинность добавляли срок.

Отбыв более одиннадцати лет на Колыме, старец смиренно говорил: «Те, которые были праведниками, сподобились мученического венца, а мы страдали за свои грехи». За все годы ссылки отец Геннадий так изменился, что его не узнала даже родная мать... Он долго не мог получить паспорт, а потом, получив его, уехал сначала в Щекино (под Тулой) к племяннику Михаилу, затем в Плавск (Тульская обл.), здесь он жил в сторожке, пел и читал на клиросе, выполнял пономарскую работу... Вскоре у отца Геннадия появилось много духовных чад... Простота общения, которая всегда была для него характерна, привлекала к нему и простых людей, и ученых, и епископов... В 1953 году отец Геннадий перебрался в Ворошиловград (ныне – г. Луганск), где служил иеродиаконом в соборе. Из-за трудностей с пропиской ему вскоре пришлось уехать в Одессу. Там архиепископ рукоположил его во пресвитера. В Одессе отец Геннадий служил на нескольких приходах...

Отец Геннадий, бывая в Москве, останавливался, как правило, у своих духовных чад – монахинь Варсонофии и Аркадии... Когда монахине Варсонофии поставили диагноз – рак, отец Геннадий посоветовал ей принимать настои из трав и усердно молился за нее. После этого по молитвам старца она прожила еще девятнадцать лет...

            В конце 1957 года отец Геннадий перешёл в Курско-Белгородскую епархию. Ему предстояло восстановить полуразрушенный сельский храм стоявший на месте самых ожесточенных боев на Курской дуге (с. Покровка, недалеко от Белгорода)... Восстанавливать храм отцу Геннадий помогал иподиакон Феодор... От тяжелого труда иподиакон  стал впадать в уныние. Батюшка усердно молился за него у иконы Божией Матери, обещая до конца своей жизни быть духовной опорой ему и его будущей семье. В результате Феодор навсегда остался со старцем, неся все тяготы приходской жизни. Поначалу было особенно трудно: храм не отапливался, крышу покрывали листами металла от разогнутых корыт, зимой приходилось приспосабливаться, чтобы не замерзнуть... И все-таки в довольно короткое время храм был восстановлен.

Епископ Леонид, будущий митрополит Рижский, в Преображенском соборе города Белгорода рукоположил Феодора во пресвитера и направил служить в Покровскую церковь вместе с отцом Геннадием... Отец Геннадий стал духовником клириков Курско-Белгородской епархии. В 1962 г. за усердные труды оба священника получили награды: отец Геннадий был возведен в сан игумена, а отец Феодор отмечен наперсным крестом.

Разделяя все молитвенные труды старца, отец Феодор с особой ревностью поминал умерших. Будучи молодым священником, из-за большой загруженности отец Феодор в записках об упокоении называл только первые несколько имен, добавляя: «И всех зде ныне нами поминаемых». Однажды в тонком сне ему явилось множество людей, которые спрашивали, почему он не называет каждого из них по имени. С тех пор он перечислял всех усопших...

С самого начала служения отца Геннадия в Покровке к нему потянулся народ. По рассказам духовных чад старца, он обладал особым даром слова: его проповеди были просты и одновременно глубоки. В личных беседах он разрешал все недоумения. Иных вразумлял убеждением, других страхом, кому-то сам открывал их грехи, в которых они не могли признаться даже самым близким людям. Старец обладал талантом общения с людьми, высказывания его были предельно точны, глубоки, остроумны, доходили до самого сердца и западали в память... Если старец видел, что кто-либо не приносит искреннего покаяния, а просто автоматически говорит: «Простите», - то отвечал: «Бог простит и прохворостит».  На исповеди батюшка часто говорил: «Каких грехов у нас нет? Только тех, которые не существуют. Но какие грехи Господь не прощает? Только нераскаянные»...

Отец Геннадий был противником так называемых «отчиток» одержимых нечистым духом; говорил, что в древности многие священники могли изгонять бесов молитвой, а сейчас таких людей почти нет. Когда его спросили об одном священнике, который отчитывал, батюшка сказал, что он изгоняет бесов себе на погибель. Говорил, что Господь попускает людям страдать от болезней до конца жизни, чтобы они искали помощи у Бога и каялись в своих грехах.

            Как-то к старцу обратилась  женщина с просьбой помолиться о её больной сестре, которая находилась при смерти. Он ей сказал: «Сестра твоя будет жить, а ты готовься»... Сестра выздоровела, а эта женщина через три месяца умерла.

Однажды у него спросили, можно ли отпеть священника, который якобы покончил жизнь самоубийством. Батюшка отложил ответ до утра, а на следующий день сказал, что его нужно обязательно отпевать как убиенного. Впоследствии оказалось, что этого священника задушил староста храма.

Посылал старец и к врачам, благословлял, если это было необходимо, делать операции, однако требовал перед этим серьезно исповедаться, причаститься, пособороваться, отслужить молебны. Сам он никого не исцелял явно, но по его молитвам многие получали облегчение при самых тяжких недугах: У женщины, матери пятерых детей, был рак в запущенной форме... Положение было отчаянное. Когда она приехала к батюшке, он, не зная ее, назвал по имени и благословил сделать операцию. После операции она живет вот уже восемнадцать лет. Двое хирургов, столкнувшись с этим чудом, впоследствии приняли Святое Крещение.

Какие бы случаи выздоровления или облегчения страданий ни происходили по молитвам старца, он не переставал повторять, что облегчение страданий – от Бога.

Он всегда советовал: «Прежде чем обраться к врачу, сначала покаяться в своих грехах с семилетнего возраста, причаститься, пособороваться, отслужить молебен о здравии, попросить, чтобы Господь умудрил врача, и тогда Небесный Врач поможет земному врачу, и тот сотворит чудо исцеления». Старец и сам пользовался услугами врачей, хотя любил цитировать преподобного Амвросия Оптинского,  что избежать болезней по нашей греховности невозможно и немножко прибаливать бывает полезно для души. Нужно не лечиться, а подлечиваться.

Время от времени у старца обострялись болезни, которые тянулись за ним с Колымы, но как только его состояние немного улучшалось, он снова принимал многочисленных посетителей, часто полулежа на диване. 

Будучи монахом, строгим подвижником, но, живя в миру, старец был вынужден вникать во все тонкости мирской жизни; он знал, когда и что нужно сажать в огороде, как квасить капусту, мог приготовить вкусную скоромную еду. Многие из его духовных чад своим семейным благополучием обязаны именно ему. Старец смотрел на семью, прежде всего как на малую церковь и, благословляя выбор жениха или невесты, исходил не только из общности их интересов, положения, но и из того, что ожидает семью в будущем... Бывало, что в окружении старца заходила речь о воспитании детей, иногда спорили, нужно ли их наказывать. Старец говорил,  наблюдая плачевное состояние многих семей, когда старшее поколение не может найти общего языка со своими чадами, что они пожинают плоды безбожного воспитания своих чад, добавлял: «Спастись можно только в Церкви. Если ты вскочил в переполненный автобус, то хотя тебя и давят со всех сторон, ты все-таки едешь. Так и церковный человек: хотя и имеет искушения, но с Божией помощью он преодолевает все».

В спорах об образе жизни порой звучало, что в неверующей семье тяжело вести духовную жизнь. На это старец возражал, как всегда тонко и глубоко аргументировано, со ссылкой на Священное Писание: «Праведный Лот сумел спастись и в Содоме, а Иуда погиб и в обществе Апостолов».

В утешение семейным говорил: «Четки не спасут, жена не лишит рая». При унынии он советовал читать 34–й псалом и молитву в конце 5-й кафисмы...

 Среди духовных чад отца Геннадия были и монашествующие, они приезжали к нему за советом, разрешали недоумения. Духовное руководство старца Геннадия распространялось на священнослужителей и на мирян, на опытных в вере и новочальных. Отец Геннадий строго подходил к молитвенному правилу. Иногда экзаменовал, просил сказать наизусть молитву «Пресвятая Троица…». Многие говорили: «Посети, исцели немощи наша», - пропуская союз «и» между глаголами. Старец объяснял: «Когда мы говорим «посети и исцели», то просим милости, а когда опускаем союз «и», то требуем»...

Когда священники спрашивали, какую епитимью налагать за аборты, старец отвечал: «Люди сейчас слабые, достаточно каждый день, утром и вечером, совершать по три земных поклона с молитвой «Пресвятая Троица, помилуй нас…».

На вопрос: «Можно ли избавиться от помыслов?» - отвечал: «А ты можешь поймать птицу в небе?» - «Нет».- «А не дать ей свить гнездо на дереве?» - «Могу». – «То же и с помыслами. Главное – не дать им свить гнездо в нашем сердце»... Когда один священник спросил его: «Как  спастись?». Старец посоветовал: «Всех люби и от всех беги».

По рассказам духовных чад – старец Геннадий любил давать уроки смирения:

«Поругает бывало, прилюдно за те грехи, в которых человек не виноват, и смотрит на его реакцию – обидится или нет?» Многие из тех, кто прошел эту школу, сегодня епископы, архимандриты, игумены.

            Старец имел много духовных друзей среди тех, кто так же достойно нес свой крест пастырской и архипастырской службы. Более двадцати лет он был духовником известного своими благодатными дарами старца архимандрита Серафима (Тяпочкина)*, когда отец Серафим постригался в монашество, от. Геннадий был его восприемником. Они довольно часто виделись, и родство душ облегчало им тяготы пастырского служения. Будучи в Одессе, отец Геннадий общался с ныне причисленным к лику святых схиигуменом Кукшей** ((1875 – 1964 гг.).  Каждый год старец Геннадий посещал Рижскую пустынь, где встречался со своим духовным собратом митрополитом Леонидом. В то время в Рижской пустыни подвизался старец Таврион, известный и в России, и в Белоруссии, и в Прибалтике. Батюшка хорошо знал и знаменитого псково-печерского старца архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Архимандрит Кирилл (Павлов) из Троице-Сергиевой Лавры был духовником отца Геннадия. Батюшка испытывал благоговение перед священномучеником архиепископом Курским и Обоянским Онуфрием***, которого расстреляли в 1938 году. Как-то в Харькове он посетил подворье Стрелечского Николаевского. Там ему показали стул, принадлежавший архиепископу Онуфрию, и батюшка отказался на него сесть, сказав, что его надо хранить как память о великом подвижнике нашего века.

Отца Геннадия спрашивали: «Если священник смущает своим поведением, можно ли у него исповедоваться и причащаться?» Он отвечал: «Как по гнилым проводам идет ток, так и при совершении Таинств благодать действует независимо от личных качеств священника»... Когда одна женщина осуждала кого-то из духовенства, старец ей сказал: «Давай лучше помолимся за него». Поставил ее с собой на молитву и три часа молился. После этого желание осуждать священников у нее пропало.

Отец Геннадий не уставал напоминать о самом главном в жизни верующего – о том, что без добрых дел, без любви к ближнему все тщетно. Даже регулярное хождение в храм не гарантирует спасения. Если при этом нет исполнения заповедей Божиих, то есть опасность разделить участь бесплодной смоковницы. Старец предостерегал: «Господь, увидя, что на смоковнице нет плодов, сказал: «Да не будет же впредь от тебя плода вовек» (Мф.21, 19) , - и он тотчас засохла. И мы не имеем никаких добрых дел, лишь одни слова, как та смоковница, которая только шумела листвой. Как мать откликается на каждый крик ребенка, так и мы должны спешить делать добрые дела по первой же просьбе».

            В последние годы жизни старец стал заметно слабеть, но при всех недомоганиях он был бодр духом, старался не пропускать ни одного богослужения, любил пошутить... В апреле 1985 года архиепископом Курским и Белгородским Ювеналием (Тарасовым) отец Геннадий был пострижен в схиму с именем Григорий. Осенью того же года весь приход постигла большая скорбь – умер всеми любимый отец Феодор, у которого было одиннадцать детей, попечение о которых теперь полностью легло на старца Григория. Отец Феодор скончался дома за чтением акафиста Божией Матери. Старец потом говорил: «За такой смертью нужно семь лет в очереди стоять»...

В начале 1987 года старец Григорий совсем ослаб... Своим духовным чадам старец старался дать как можно больше наставлений касательно основных направлений их жизни. Он прикровенно намекал, что не все хорошо будет на Украине, и некоторым священникам не благословлял переходить из русских в украинские епархии. Незадолго до своей кончины он говорил, что вскоре начнется возрождение духовной жизни, откроют храмы, монастыри, но на короткое время.

Схиархимандрит Григорий скончался в день празднования Собора Радонежских святых, 19 июля. Днем старец ещё принимал людей, давал необходимые советы. Вечером, около 22 часов, в полном сознании, тихо, с молитвой на устах старец отошел ко Господу... Отпевание было совершено 21 июля, на праздник Казанской иконы Божией Матери. На погребение прибыло многочисленное духовенство, чин погребения был совершен архиепископом Ювеналием... Владыка во время погребения открыл правую руку старца для последнего целования, она была мягкой и нехолодной. Было ощущение, что старец, как живой, в последний раз благословляет своих духовных чад.

Старца Григория погребли на том месте, где он сам определил, - перед алтарем Покровской церкви, рядом с его духовным сыном отцом Феодором...

 

Упокой, Господи, душу схиархимандрита Григория, со святыми упокой, и святыми его молитвами помилуй нас, грешных!

 

 

Высказывания, поучения, замечания, поговорки старца Григория:

 

«Смирение – основа всех добродетелей. Колос, когда он пустой, болтается во все стороны, а когда нальется зерном, склоняется и ветры ему уже не страшны. Так и человек; пустой болтается туда – сюда, а смиренный при всех искушениях не может повредиться».

«Что тяжелее: мешок песка или камней? Мешок песка. Так и наши грехи. Если они велики, но их не так много, то мы можем хотя бы их разглядеть и принести покаяние. А попробуй разглядеть песчинки! Это такие грехи, которые мы часто и за грехи не считаем: осуждение, обидчивость, пустословие, лень, подозрительность и др. Но их-то целый мешок! Один старец, чтобы показать разницу в грехах и, прежде всего серьезность мелких грехов, приказал тяжко согрешившему монаху занести тяжелый камень на колокольню. А другим монахам, его осуждавшим, предстояло поднимать мелкие камни. Их было видимо-невидимо, и носить их следовало по одному. Первый, хотя и с большим трудом, исполнил приказание, а другие небольшую часть перенесли и обессилили. Зато, осознав, как тягостно иметь множество мелких грехов, просили у старца прощения. Если у нас большая рана, бежим к врачу, а на царапины не обращаем внимания. Но бывает, что незаметная ссадина приводит к заражению крови. Так и малые грехи приводят порой к серьезным последствиям. Свои грехи человек будет помнить и на том свете. И святые сокрушались о грехах, хотя и прошенных. Так рана на теле человека хотя и не болит, а шрам виден».

«Человек, который не оставляет грехов даже если и кается в них, подобен морю, которое, хотя в него и впадает много рек, всегда остается соленым, и вода в нем непригодна для питья».

«Прохождение мытарств можно сравнить с подъемом по лестнице. Как по гнилой лестнице высоко не поднимешься, а свалишься и сломаешь себе шею, так и греховный человек не может пройти мытарства».

«Ионафан, сын Саула, чуть лизнул меду и едва не поплатился жизнью. Сладок грех – лизнул, а потерять можно Жизнь Вечную. Человеку дан от Бога разум, который он может использовать во зло или на добро. Если к человеку попал нож, он может им резать хлеб, а может и кого-нибудь убить, Так и мы свои способности вольны использовать на добро или во зло».

 «Если будешь уделять так мало внимания своей духовной жизни, то уподобишься дорожному указателю, который хотя и показывает, куда ехать, но сам остается на месте».

«Не говорят тому, кто не слушает, и не бьют того, кто не плачет».

«С одного вола двух шкур не дерут» (когда хотели на одного человека взвалить всю работу);

 «Каждого барана привязывают за свои рога» (то есть каждый будет отвечать за свои грехи). О лукавых говорил: «Собачий хвост волку не приделаешь», «Серого волка добела не отмоешь».

 

 

*       http://svet7777.beplaced.ru/star.SerafimTjpohkin.html

**     http://svet7777.beplaced.ru/Kykodes.html

***   http://www.eparhia.kursk.ru/onufr.htm  

         http://www.pravoslavie.kharkov.ua/2onufriy.html

 

Библиография

 

«Белгородский старец схиархимандрит Григорий (Давыдов)»,

 составитель священник Сергей Клюйко

http://www.serafim-rakit.orthodoxy.ru/site/serafim/davidov/davidov.htm

 

 

 

 

5. Старец Таврион

    (1898 -1978 гг.)

 

 

            Архимандрит Таврион (в миру Тихон Даниилович Батозский) родился 10 августа 1898 года (н.ст.) в г. Краснокутске Харьковской губернии. Он был шестым ребенком в многодетной семье. Даниил служил казначеем в городской управе... Заботы по дому ложились на бабушку Василису и мать Акилину. Из воспоминаний старца Тавриона: «У нас была большая семья (десять сыновей), и все трудились. Моя мать особенно была труженица... Мы все были очень музыкальные, один брат даже играл на скрипке. И вот, он играл, а мы пели духовные песнопения... Наш отец хотел, чтобы все дети у него были офицеры, и все, кроме меня, ими стали. А потом началась гражданская война. Отца схватили и бросили в тюрьму, бедный старичок там и умер. Одних из детей убили, других посадили; я был в монастыре, потом в лагере, и мама умирала у чужих людей».

Молитвенный настрой семьи находил отклик в душе отрока Тихона... С восьми лет он уже был помощником в церкви... Начальное образование он получил в земской школе в 1905-1909  гг. в Краснокутске. Господь наделил его острым умом, прекрасной памятью, художественными способностями, и учеба давалась ему легко...

По окончании начального образования у Тихона созревает решение уйти из мира в монастырь... И однажды Тихон исчезает из дома. Батюшка вспоминал, что на тот момент еще не знал, в какую обитель идти, и направился в Белгород к почитаемому угоднику Божию святителю Иоасафу Белгородскому (прославлен в 1911 г.). Там у гробницы получил указание одного монаха на Глинскую пустынь и воспринял его как волю Божию.

Родные усиленно искали пропавшего мальчика, подали объявление о розыске в газеты. Монастырское начальство узнало о поисках Тихона, телеграфом сообщило о его местонахождении и в сопровождении монаха отправило домой... Родителям казалось, что горячий порыв их сына уйти в монастырь постепенно остынет, и Тихона посылают в город Дергачи учиться в учительской семинарии. Но и по окончании среднего образования все думы у Тихона только о монастыре. Наконец, родители смягчаются, отпускают юношу.

20 января 1913 года он был принят послушником в Глинскую пустынь... Отроку нравилось в монастыре всё: и продолжительные монастырские службы, и различные послушания, и общение с братьями, и строгий устав... Впоследствии старец учил, что в монастыре есть только два слова: «Прости и благослови», и если этому научиться, то жизнь станет радостной и плодотворной. «В монастыре любовь, прощение друг другу - это основа. Ни один день, ни одна работа не кончается без того, чтобы не помолиться и не попросить прощения: «Простите, братия». После этого расходятся по келиям на свои правила. А если кто-нибудь, какой проступок сделал значительный, то он при всех старшему брату мастерской кланяется в ноги: «Прости, отче честный, согрешил». Ни один брат не уходит с работы, чтобы не быть примиренным. Так же и на повечерии».

В Глинской пустыни Тихон проходил послушание в иконописной мастерской, проходил миссионерские курсы, пел на клиросе ...

Большое влияние оказал на послушника Тихона монастырский миссионер, иеромонах Авель, он сумел вложить в душу юного подвижника любовь к книгам, музыке, искусству, постоянное стремление к самообразованию...

Во время  Первой мировой войны Тихон был призван в действующую армию и служил при полковой кухне... По окончании военных действий Тихон возвращается в родную обитель. В России уже произошел октябрьский переворот, стремительно менялись социальные структуры...

22-х-летний Тихон был мобилизован советским правительством в армию и отправлен в Курск. Но он объявил о своем отрицательном отношении к воинской службе, рано утром втайне ушел из Курска и по шпалам железной дороги отправился назад в Глинскую пустынь. Много опасностей, трудностей перенес юный инок, шагая по шпалам 45 верст в родной монастырь, у стен родного монастыря он чуть не утонул,  после 4-х часов пребывания в ледяной воде по горячей молитве был спасён. Когда его отвезли в монастырскую больницу, он крепко уснул, и утром проснулся совершенно здоровым.

В 1920 г. указом митрополита Назария Курского и Обоянского, настоятелем Нектарием он был пострижен в монашество с именем Таврион.

Осенью 1922 года Глинскую пустынь власти закрывают, монашествующих выселяют. Десять монахов, среди них и отец Таврион, находят временный приют в Рыльском Николаевском монастыре, где настоятельствует епископ Павлин (Крошечкин).

В конце 1922 года владыка Павлин направляет отца Тавриона в Московский Новоспасский монастырь, где он проходил духовное образование и окончил школу рисования и росписи...

В 1923 году, согласно указу Святейшего Патриарха, Московским викарием Борисом, епископом Можайским, в московском храме Сорока Мучеников на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы он был рукоположен во иеродиакона. А в 1925 году, в день Святой Пасхи, в московском храме Успения Божией Матери епископом Павлином был  рукоположен во иеромонаха.

В декабре 1926 года был арестован епископ Павлин... Весной 1927-го года епископ Павлин был освобожден, а осенью этого же года был отправлен митрополитом Сергием (Страгородским) в Пермь. В 1927 году иеромонах Таврион следует в Пермь, на место нового назначения архиепископа Павлина.

Ко дню Пасхи 1929 г. епископ Павлин возводит отца Тавриона в сан архимандрита и назначает его настоятелем храма святителя Феодосия Черниговского...

20-30-е годы были тяжким испытанием для Церкви Христовой. Везде действовали осведомители, провокаторы... В условиях гонений необходимо было найти возможность продолжить дело Божие. Владыка Павлин и собравшиеся около него Глинские монахи понимали дух времени...  Осенью, 28 октября 1929 года, молодой архимандрит Таврион был арестован, его обвинили в антисоветской агитации, хотя подлинной причиной ареста была его борьба с обновленцами, захватившими Феодосиевский храм в Перми. Архимандриту Тавриону удалось не только возвратить храм, но сделать его оплотом Православия... Архимандрит Таврион не признал себя виновным, объявил голодовку, требуя восстановления законности... В 1929 году Коллегия ОГПУ приговорила архимандрита Тавриона к 3-м годам заключения в концлагере,  к отбыванию труд. повинности на строительстве Березниковского химкомбината.

Архимандрит Таврион провел в тюрьмах, лагерях и ссылках более 20 лет...

Первый срок о. Таврион отбывал на Вишере. Это был первый советский концлагерь, где применялось трудовое перевоспитание. Большую часть срока о. Таврион провел на общих работах: рытье каналов, работы на лесоповале, но иногда спасало художественное образование. Когда в лагере требовался художник, то его освобождали от общих работ. Тем не менее, каторжный труд подорвал здоровье отца Тавриона. Почти до конца жизни он страдал грыжей и носил бандаж, потерял почти все зубы, у него развились стенокардия и гипертония.

После освобождения архимандрит Таврион направился в Калугу. В то время возможности официально служить не было - почти все храмы были закрыты... В этот период он создал сеть тайных общин и много разъезжал по России. Ему приходилось много раз менять место жительства.

Из воспоминаний А.Н. Миленина: «Отец Таврион работал сначала в Калуге, а потом в Курске художником и жил у меня на квартире. Жил еще один священник, отец Евгений Забашта (монах), тоже из Глинской пустыни. Отец Таврион каждый день дома служил литургию, а под большие праздники - всенощную. Вставал он в 3-4 утра, после литургии пил чай и шел на работу. Дома у него не было свободной минутки: читал, рисовал, молился. Прожил у меня года четыре и был арестован, а через три недели арестовали меня и отца Евгения».

            Архимандрит Таврион был арестован 27 декабря 1940 года... Следствие было завершено 14 марта 1941 года... Архимандрит Таврион за контрреволюционную и антисоветскую деятельность по статье 58 был приговорен к 8 годам заключения. Срок отбывал в Туринском концлагере на северо-востоке Свердловской области, неподалеку от Тавды.

В августе 1948 года он был досрочно освобожден, и направлен в ссылку в Казахстан, где пребывал в пос. Амангельды с 1948 - 1949 гг.; в Урицке с 1949 - 1950 гг.; в поселке Федоровка Кустанайской области с 1950 - 1956 гг., последним местом ссылки была станица Федоровская.

             19 марта 1956 г. срок ссылки закончился, о. Таврион отправился в Пермь... В феврале 1957 года о. Таврион был назначен настоятелем Глинской обители ...

Со смирением воспринял архимандрит Таврион тяжелое бремя настоятельства в родной ему обители. Смысл своего служения батюшка видел в возрождении духа подвижничества, в восстановлении богослужебного и монастырского устава, в возобновлении в обители служения полунощницы. Новый настоятель стремился и к возобновлению миссионерского служения обители, призывая братию направить свои усилия не только на личное спасение, но и на спасение душ соотечественников. Однако ревность нового настоятеля натолкнулась на противление братии монастыря... По воспоминаниям духовных чад, посещавших отца Тавриона в это время в Глинской пустыни, имела место и попытка покушения на жизнь настоятеля со стороны молодых озлобленных насельников. В этой ситуации в январе 1958 года отца Тавриона переводят в Почаевскую лавру, и вскоре он испрошен архиепископом Уфимским и Стерлитамакским Илларионом на должность настоятеля и строителя восстанавливаемого Покровского храма Уфы...

В 60-х гг. о. Таврион был назначен в Ярославскую епархию, в дальний приход - районный городок Некрасовское, настоятелем Преображенского храма...

Из воспоминаний Лидии Лузиной: «Когда я впервые, приехав в город Некрасов, увидела батюшку в церкви в белой ризе, в белой митре и услышала его речь, обращенную к кающемуся народу (притчу о блудном сыне), - от слов его, от всего его евангельского облика такая исходила благодать, такое производил он впечатление, что весь народ, вся церковь плакала - не чуяли, на небе или на земле стоят. И сама я плакала так, что забылась, и за то время, пока он говорил, вся жизнь прошла перед глазами. Стою, как без памяти, а он-то и говорит «Чадо Лидия - а ведь первый раз меня видит, - Чадо Лидия, как несла свой крестик, так и неси до конца»».

Из воспоминаний духовной дочери старца: «В период служения батюшки в с. Некрасовском произошло событие, из-за которого старцу пришлось уехать из села: Одному мальчику во сне явилась Пресвятая Богородица и сказала ему: сегодня я возьму тебя к Себе, только ты сначала должен пойти в церковь к отцу Тавриону и причаститься. Утром мальчик пошел в церковь, где служил Архимандрит Таврион, и хотел подойти к чаше, но батюшка остановил его, спросив, крещенный ли он. Мальчик ответил отрицательно и затем рассказал священнику свой сон. После службы старец окрестил мальчика, причастил его Святых Таин, и мальчик пошел в школу. Там мальчик со всеми попрощался, вернулся домой - и умер. Слух о чуде мгновенно облетел город, и народ повалил в храм. А отца Тавриона вызвали в Ярославль, в епархию и предложили перебраться в другое место - село Новый Некоуз, тоже в лесу, километров 150 за Рыбинском. Приехал он в Некоуз в 1965 г. - храм огромный, три алтаря, но все разбито. Народу приходило в храм немного».

В Ярославской епархии отец Таврион прослужил 7 лет. Духовные дарования старца, его молитвенный опыт, подвижническая жизнь становятся известными многим, ищущим духовного наставничества, к нему приезжали за советом и молитвенной поддержкой из Ярославля, Москвы, Петербурга, Перми, Уфы и других мест...

В 1969 году 70-летнему старцу, по монашескому послушанию, пришлось отправиться  в Спасо-Преображенскую пустынь. Из воспоминаний духовной дочери старца: «Когда поехали на проводы о. Тавриона, храм был полон народа. Отец Таврион произнес такую сильную проповедь, что все плакали навзрыд. Тогда он подошел к нам, плачущим, и сказал: «А что вы плачете? Я поехал для вас место там припасать! Кто мои - все там будете!»

Постепенно многие из монахинь, которых он тайно постригал в Ярославской епархии, перебрались в Латвию. Возле старца собралась его община: люди, постоянно сопровождающие его, в основном, женщины пенсионного возраста, в большинстве, тайные монахини. Начался новый период в жизни архимандрита Тавриона - служение духовником Спасо-Преображенской пустыни, - принесший ему всероссийскую известность.

            К моменту приезда о. Тавриона Спасо-Преображенская пустынь находилась в запущенном, полуразрушенном состоянии: кирпичные постройки разрушались, число насельниц не превышало 10 человек, паломники крайне редко навещали обитель. Сам старец, страдавший тогда тяжелой формой стенокардии и двухсторонней грыжей, и монахини, приехавшие с ним, энергично взялись за ремонт обители. Как и всюду, о. Таврион сам плотничал, малярил, таскал доски и песок. Сначала он отреставрировал оба храма, затем принялся строить трапезную и кельи для паломников... Уже зимой 1970 г. начали приезжать паломники. Каждого приезжающего радушно встречал духовник обители. Были случаи, когда о. Таврион приветствовал по имени совершенно не известных ему людей, которых он видел впервые. Паломников сразу направляли на кухню, кормили и устраивали на ночлег...

Годы с 1969 по 1978-й, когда батюшка был духовником пустыньки, стали временем его всероссийской известности. Тысячи и тысячи паломников со всех концов России, не только из Москвы и Петербурга, но и окраин: Белоруссии, Поволжья, Севера, Урала, Сибири, с Дальнего Востока, из Средней Азии посещали монастырь в надежде побеседовать со старцем, помолиться на его богослужениях, покаяться, пособороваться, причаститься. Однажды побывавшие в пустыньке становились постоянными друзьями монастыря. В летние месяцы число каждодневных причастников доходило до 150 - 200 человек. На Преображение (Престольный праздник обители) О. Таврион служил литургию в храме, а молящиеся стояли вне храма, т.к. храм не мог вместить всех.

Со всей России посылали старцу продукты и деньги. Подобно о. Иоанну Кронштадтскому, о. Таврион получал огромные суммы денег - и все раздавал. Можно сказать, что маленькая пустынька кормила три Прибалтийские епархии, в соседний Пюхтицкий монастырь посылали муку и крупу.

В пустыньке была удивительная атмосфера - духовной семьи, раннехристианской общины. Этот период памятен всем знавшим старца, отражен в воспоминаниях его духовных чад. Из воспоминаний монахини Тавифы: « Впервые я приехала в пустыньку в мае 1972 г... Мы постояли на службе. Как сейчас помню сказанную старцем проповедь на тему дневного Евангелия. О. Таврион говаривал, что, когда человек приходит в церковь и слышит Евангелие, то это именно то, что Господь хочет ему в этот день сказать. Проповедь старца, услышанная мною в первый день пребывания в Пустыньке, объясняла всю мою прошедшую жизнь и давала указания на будущее...

Прозорливость старца проникала время и пространство, он знал все, что было с человеком и что будет...  Впоследствии батюшка всегда помогал нашей семье, поддерживал нас не только духовно, но и материально...

Особое значение придавал старец благолепию храма, пению и службам. Весь год живые цветы украшали церковь и алтарь... Во время литургии о. Таврион трижды менял облачение: начинал служить в облачении уставного цвета (желтом, голубом и т.д.), Евхаристию служил всегда в красном, а причащал в белом, как на Пасху. Все это он делал, чтобы вызвать в людях, стоящих перед ним и часто ничего не понимающих, почитание и любовь к великолепию церковных служб. Один мальчик, увидев старца во время литургии, воскликнул: «Это прямо царь!» И, правда, он был как царь в сверкающей белой короне-митре...

В проповеди перед исповедью повторялись одни и те же мысли и образы: блудница у ног Христа, разбойник на кресте, мытарь, блудный сын. Старец стремился донести до сознания исповедников, что Бог смотрит на сердце человека, что в глубине сердца совершается покаяние. О. Таврион учил своих слушателей внимательно относиться к своей жизни, вникать в содержание Таинств  христианской веры и жить этим содержанием. Он был непримиримым обличителем равнодушия, мелочности, формализма - удовлетворенности внешним, формальным исполнением молитвенного правила, поста.

Вообще, во время общей исповеди о. Таврион не поощрял исповедников особо называть свои грехи... Проводя общую исповедь, он желал возбудить в душе глубокое покаянное чувство, сознание греховности, несостоятельности перед Богом всей своей жизни. Такое покаяние, в тайной душевной клети, не нуждалось во внешнем выражении, подробное перечисление грехов только нарушило бы его цельность. С другой стороны, будучи прозорливым, о. Таврион мог видеть состояние души приходивших к исповеди... Главным моментом исповеди было произнесение всеми исповедниками вместе с о. Таврионом молитвы мытаря: «Боже, милостив буди мне, грешному» (трижды), после чего начиналось чтение часов, и люди поочередно подходили для разрешения. Имена исповедников записывались, и старец особо молился о них за литургией... Частная исповедь, если таковая требовалась, бывала на приеме у батюшки...

            О. Таврион направлял человека к тому, чтобы он в глубине души поставил себя перед Богом. Он закладывал основы подлинной религиозной жизни, в которой нет места фальшивкам... Такая великая любовь была у старца к людям, что он стремился каждого накормить, утешить, исцелить. Батюшка соборовал каждое воскресение перед литургией. Сам раздавал каждому горящую свечу, сам читал канон на последовании, сам помазывал. Вот такая картина: полутемный храм, молящиеся стоят полукругом, усердно молятся Богу, а старец молится за всех. Во время помазания весь народ пел: «Услыши нас, Господи, услыши нас, Владыко, услыши нас, Святый».  На таинстве Елеосвящения совершалось множество чудес по молитвам старца, и люди это знали и чувствовали. Часто в пустыньку приезжали одержимые и во время служб кричали, подобно евангельским бесноватым: «Знаю тебя, Таврион, ох, тяжко, ухожу, ухожу!»

Истинным Хлебом насущным почитал старец Святые Тайны Церкви... Совершал Божественную литургию отец Таврион дерзновенно, в духовном горении. У него не было будничных служб, каждая литургия была Пасхой Господней, величайшим торжеством веры. В храме зажигались светильники, отверзались Царские врата - старец, как архимандрит, награжденный тремя крестами, мог служить при отверстых Царских Вратах и пользовался этим правом, чтобы молящиеся могли видеть, как совершается Литургия...

В проповедях батюшка часто объяснял значение Таинства Тела и Крови Христовых; призывал, чтобы вся наша жизнь стала Евхаристией (благодарением) за этот бесценный дар Божий: «Нет могущественнее благодарности перед Богом, как когда мы совершаем Божественную Литургию. Она именуется «Евхаристией», то есть благодарением, мы изливаем перед Господом свою благодарность. Почему она не именуется литургией покаяния, а благодарения? Потому что взял Господь на Себя наши грехи. Он Агнец, закланный за нас. Нам только созерцать, переживать и благодарить Агнца, Который взял на Себя грехи всего мира. Вот мы и предстоим. Поэтому наша молитва в Церкви так могущественна. Этой молитвой существует вся вселенная!»

После чтения Евангелия о. Таврион перечитывал Евангелие по-русски и доходчиво толковал. Обычно он говорил проповедь после чтения Евангелия. Важнейшим, высшим во всем служении о. Тавриона была его способность духовно возродить человека. Этот благодатный дар проявлялся наиболее во время проповедей. Даже с внешней стороны проповеди о. Тавриона были удивительным явлением... Глаза всех устремлены на проповедника, все сосредоточенно слушают в глубоком внимании. Слышны только вздохи, приглушенный плач. Каждый воспринимает слова старца, как обращенные лично к нему, и слова его трогают до глубины души.

О. Таврион как бы расширял перед человеком духовный горизонт: показывал, как премудро Промысл Божий устраивает спасение каждого человека, пробуждал сознание, что Бог не оставил его, несмотря на все его заблуждения, звал к подвигу, раскрывал красоту христианской жизни...

Учение о. Тавриона было необыкновенно просто, доступно даже самым простым слушателям, все проникнуто духом Евангельским, и в то же время уникально, свойственно одному только старцу. Оно было и глубоко, по глубокому знанию человеческой души, - о. Таврион всегда обращался к сердцу человека, и оттого проповедь его была так трогательна. Старец очень высоко ценил христианскую семью. Он говаривал: «Каждый служи Богу на том месте, на котором ты призван. Если ты священник - паси стадо усердно, как пастырь добрый, душу полагая за овцы; если монах - будь образец всех моральных качеств, земной ангел - небесный человек, а если ты семейный ... - дорогие семейства, вы - основа жизни, вы - малая церковь».  Поэтому в проповедях батюшка часто касался семейной темы...

            Каждый приходивший к отцу Тавриону чувствовал, что он не чужой, что его трудности и нужды находят в душе старца самое искреннее участие. Неподдельная любовь, заботливое, ласковое обращение соединялись у отца Тавриона с величайшей деликатностью и уважением к человеку.

Главной чертой батюшки были безмерная любовь и сострадание. Хотя он постоянно был окружен толпами народа, для него каждый человек был - единственный. Поистине можно сказать, что он стяжал любовь Христову. Он очень много благотворил бедным, особенно семейным с детьми, и вообще всем страждущим людям...

Архимандрит Таврион стремился превратить пустыньку в подобие семинарии и особенно привлекал молодежь; сам подготавливал подходящего кандидата в священники и потом представлял владыке Леониду...

Хорошо сказал про старца игумен Евгений (Румянцев): «Так много он пережил, столько испытаний выпало на его долю, что он имел свое понимание христианской жизни, без оглядки на чужое мнение. У него был дух апостольский, и этим своим духом он многих вдохновлял на служение Христу, на перемену жизни, на полное обновление. Люди избавлялись от ложного стыда, который не давал им верить, и от страха, удерживающего их от исповеди. И что особенно важно - он сплачивал людей в духовную семью, живущую единым устремлением к Богу. Это редкий дар».            

В своих проповедях батюшка часто говорил о Кресте Господнем и крестоношении человеческом: «Взяв свой крест, пойдем, стопочка за стопочкой - Куда? - за Христом на Голгофу! С ним умрем, с ним и воскреснем! С Ним потерпим, с Ним и прославимся. С Ним здесь немного постраждем, с Ним и вечно царствовать будем...»

Подвижническая жизнь старца Тавриона увенчалась его личной Голгофой и сораспятием Христу - долгими и мучительными страданиями от рака желудка и пищевода. Уже на Рождество батюшка с трудом глотал; в течение семи месяцев он не ел ничего, кроме глотка сока и пол яичка в день. И все это время старец не прерывал напряженного труда: все эти семь месяцев батюшка наставлял, утешал, благословлял, напутствовал своих духовных чад. О его благодеяниях с любовью и умилением вспоминают те, чью судьбу он устроил и определил до конца. Без всякого питания, укрепляемый только силою свыше, он до Пасхи ежедневно служил литургию. После Пасхи стали ему вводить глюкозу через вены, но он служил еще несколько раз: на Вознесение, в Троицкую родительскую субботу и на Троицу... До дня блаженной кончины ежедневно причащался в келье, куда святые Тайны приносил служивший в то время в пустыньке о. Евгений (Румянцев). Болезнь в последней своей стадии переносилась тяжело, и старец говорил, что страдает, как на Кресте. Умирая, говорил полушепотом: «Вот тебе и Иерусалим, вот тебе и Голгофа! Слава Богу! Тихая, мирная, христианская кончина».

Кончина архимандрита Тавриона последовала 13 августа 1978 года, в воскресный день в 6 ч. 40 мин. утра. Воскресная кончина была последним словом его проповеди. Старец всегда призывал тщательно готовиться, сознавать и встречать день Божий - воскресение - как Пасху живую и действенную. Переживая этот день, как День в грядущем Царстве, и всегда причащаясь, лучше всего приготовишься к смерти. В полшестого утра старец позвал о. Евгения, чтобы тот причастил его и читал отходную. После причастия, во время отходной он тихо почил в 6 ч. 40 мин. утра...

Перед кончиною он говорил близким, чтобы не скорбели, чтобы посещали его могилку, молились, просили о нуждах своих. Обещал не оставлять и по смерти. Многие свидетельствуют, что в тяжелую, критическую минуту жизни старец поддерживал, наставлял, вразумлял их через сновидения, мелькнувшую мысль, промыслительное стечение обстоятельств».

 

Господи, упокой душу старца Тавриона, со святыми упокой, и его молитвами спаси нас!

 

 

Библиография

 

«Священноисповедник Архимандрит Таврион»,

Составлено м. Т., «Православная Русь», США, 2002 г.

http://www.fatheralexander.org/booklets/russian/starets_tavrion.htm

 

 

 

6. Старец Нил (Крючский)

              (1850-1924 гг.)

 

 

 

Будущий старец иеросхимонах Нил родился в селе Феодоровское Великолуцкого уезда, в 1850 году. Имя в миру носил - Сергий, в честь преп. Сергия Радонежского.

Его родителей звали Герасим и Евдокия. С детства Сергий любил посещать храм Божий и читать книги Священного Писания.

            В молодости Сергею посчастливилось  беседовать с о. Иоанном Кронштадтским (ныне прославленным).  Отец Иоанн отнесся к Сергию очень внимательно, благословил его и сказал: «Сын мой, как жил, так и продолжай жить до своего времени, а там Матерь Божия Сама управит твоею жизнью».

В Санкт-Петербурге Сергий жил до 21 года, затем был вынужден вернуться, чтобы  вступить в брак с выбранной родителями девушкой... Сергий только лишь из послушания своим родителям уступил им. И вот, венчание состоялось... По милости Божией, Мария оказалась девушкой набожной, поэтому  согласилась на уговоры Сергея жить как брат и сестра. Это продолжалось лишь двенадцать лет... Начались искушения: Мария стала требовать совместной жизни, и, видя несогласие Сергия, решила прибегнуть к физическому воздействию: она била его, обливала помоями и по три дня не давала ничего есть...

            В  20 верстах от его села, в местечке Крюча (Крючи), проживал в пещере прозорливый старец Антоний, к нему и отправился Сергей за советом... Старец Антоний, выслушав Сергия, дал некоторые указания, и на прощание благословил его и сказал почти те же слова, что он слышал раньше от Кронштадтского праведника: «Чадо, возвратись домой, до своего времени, а там Матерь Божия Сама управит твой путь!»

            По возвращении домой Сергий был поражен внезапной переменой отношения к нему его жены Марии: узнав о том, что Сергий был у старца на Крюче, она сказала: «Вот, ты хочешь спасти свою душу, а как же я?! Я тоже хочу спастись. Продай все хозяйство, а меня отвези в монастырь».

            По совету старца Антония Сергей продал всё имущество, кроме дома, a Марию отвез в город Великие Луки, в Вознесенский женский монастырь, сам же  вернулся к старцу Антонию...

            Через три года отец Антоний благословил Сергия поехать в монастырь прп. Нила Столбенского для принятия монашества. Сергий с радостью поехал, и там Господь сподобил его принять постриг в мантию с именем Нила. Возвратясь к старцу монах Нил с большою духовною радостью продолжал свою подвижническую жизнь. Но, вскоре отца Нила ожидало новое сильное искушение: Мария уехала из Вознесенского монастыря, и, придя к старцу Антонию, начала досаждала ему, требуя чтобы он «вернул ей мужа обратно». Старец благословил отца Нила вернуться домой, при этом он сказал: «Чадо, не скорби. Матерь Божия все устроит для душевной пользы!»

Действительно, дома о. Нил сподобился небесного откровения. Старец позже рассказывал духовным детям, что явилась ему Матерь Божия и утешила его, а потом сказала: «Иди на остров Козел. И возьми с собой Мой образ Тихвинский, еще возьми топор и больше ничего не бери. Там найдешь душевный покой». При этом отец Нил увидел и тот остров, о котором говорила Пречистая.

            Ночью отец Нил потихоньку вышел из дома и отправился на остров Козел, который находился в 50-ти верстах от села Феодоровское... Там он выбрал наиболее удобное место, на котором стояла высокая и в тоже время кривая береза. Перекрестившись, отец Нил повесил на березу Тихвинскую икону Божией Матери и начал молиться со слезами, горячо благодарить за все Бога и Матерь Божию. Сам отец Нил вспоминал впоследствии: «В тот момент я почувствовал неизъяснимую духовную радость. Мне казалось, что небо и звездочки были для меня покровом от всего мирского, а та береза приютила меня, как мать родная». После этого отец Нил решил построить себе землянку в длину и вышину человеческого роста. Бревна для постройки он носил на себе через вязкое болото из другого места. Делал он это потому, что считал остров Козел священным местом и не дерзнул рубить на нем лес.

            Отец Нил подвизался на острове в посте и молитве 18 лет. Для умерщвления плоти он носил вериги весом 22 фунта и жесткую власяницу.

Покой отшельника был нарушен,  после следующего случая: «Однажды отец Нил увидел, что к его пещере приближается женщина. Пустынник быстро ушел в землянку, закрыл за собою дверь, упал пред Тихвинскою иконою Божией Матери и стал слезно просить избавить его от сего искушения. Женщина же, подойдя к двери землянки, начала стучать и умолять старца принять ее, говоря: «Отец Нил, дорогой батюшка! Открой. Меня послала к тебе Матерь Божия, и по Ее повелению я принесла тебе хлеб-соль и одежду».

Отец Нил сказал ей: «Прочитай молитвы: «Верую», «Отче наш», «Да воскреснет Бог», и обращение к Божией Матери «Богородице, Дево, радуйся». Она так и сделала. Затем отец Нил сказал ей, чтобы она, оставив одежду, отошла подальше от пещеры, так как вся одежда пустынника истлела от времени, и ему необходимо было одеться. Когда она и это исполнила, отец Нил оделся и вышел из землянки. Внезапно женщина упала к его ногам и стала просить благословения и святых молитв. Отец Нил благословил ее и сказал, чтобы она подробно ему рассказала, как она сюда попала. И вот что он услышал: Женщину звали, Марией, жила она в деревне, недалеко от острова. Мужа Марии парализовало в самый день их бракосочетания. Молодая женщина 12 лет безропотно несла свой крест... Однажды ночью ей приснилась  Матерь Божия, которая велела ей отправиться на остров Козел, взяв хлеб, соль и одежду из чистого холста для отца Нила, который там подвизается... Мария все сделала так, как было сказано... Господь так устроил, что она прошла по болоту, как по сухому месту... Выслушав Марию, отец Нил утешил ее, благословил и отпустил с миром домой».

После того случая слух о дивном подвижнике быстро распространился по округе, и люди стали приходить к отцу Нилу. Слух об отце Ниле дошел и до владельца острова, который вскоре  выразил своё неудовольствие, и старцу пришлось покинуть остров... Отец Нил взял икону Божией Матери и топорик и вышел из своей пустыньки... По милости Божией, он нашел новый остров (Волчуха)... Из воспоминаний старца: «На острове Волчухе было такое видение:  С неба сошло белое полотно с изображением Божией Матери Тихвинской. Это повторилось три раза. В то же время был слышен церковный звон колоколов, и как бы от имени Божией Матери сказано: «Со временем на этом месте будет прославляться Мое имя».

            Вскоре после этого к старцу приехала богатая  вдова - Зиновьева Ольга Дмитриевна и рассказала о трагической гибели своего сына. Старец Нил сказал ей: «Не плачь, надейся на Бога, таково попущение Божие. Если ты хочешь облегчить загробную участь души твоего сына, то на этом месте выстрой святой храм трехпридельный: во имя Тихвинской иконы Божией Матери, св. равноап. кн. Ольги и святителя Николая Чудотворца, имя которого носил твой сын, а затем корпус для сестер и все необходимые монастырские постройки». Ольга Дмитриевна с радостью приняла указания отца Нила: она распродала все свое имение, на вырученные деньги и были построены прекрасный храм и чудную обитель.

             Из женского Вознесенского монастыря была прислана мать Мартирия на место игуменьи новой обители. В монастырь было  принято  около трехсот послушниц. Когда все было приведено в надлежащий порядок, отец Нил покинул остров.

            В лесу, в красивом месте, он построил себе келию, устроил сад и огород и даже завел пчел... Когда отец Нил стал испытывать старческое недомогание, он принял к себе послушника Иакова, для которого была также построена келия. Люди, ищущие духовного утешения, нашли и здесь отца Нила... По милости Божией, о. Нилу с послушником удалось побывать в Иерусалиме в дни праздника Рождества Христова.

            Позже  старцу Нилу пришлось вернуться на Крючи, где он начинал свой монашеский путь. В то время отца Антония уже не было в живых, в его келии и поселился отец Нил. В скором времени ему было предложено принять священство, и епископ Геннадий Псковский  рукоположил его во диакона, а затем во иеромонаха (в 1919 г.).

Вскоре состоялся и постриг отца Нила в схиму, ему было оставлено прежнее имя Нил. Старец до последнего дня своей земной жизни помогал не только страждущим, но и опекал монахинь, живших недалеко от него в скиту. Скитоначальница схимница Серафима* по просьбе старца прислала ему помощницу для ведения хозяйства монахиню Ольгу.

Из воспоминаний келейницы старца Ольги: «После обеда, когда я все приводила в порядок, старец обычно велел готовить освященное масло и воду. И с двух часов начинался прием посетителей, и их было немало. Они обращались к старцу с разными вопросами, скорбями, болезнями, прося совета и святых молитв. Приходили иногда и больные-бесноватые и по молитвам старца исцелялись. Прием продолжался часов до пяти вечера... У него был обычай каждый вечер в 12 часов ходить и ладаном кадить все помещение. Много было случаев, в которых проглядывалась прозорливость старца, вот о некоторых я хочу поведать...

В деревне Воево проживали муж с женой - Алексей и Анастасия. Они очень любили и чтили старца. По благословению старца они жили как брат и сестра и часто его навещали. В одно из таких посещений старец мне запретил их впускать в келию... Когда старец отпустил всех посетителей, то велел передать Алексею и Анастасии, чтобы они пригласили отца Николая и отслужили водосвятный молебен и освященною водою окропили все свое жилище, а после этого могут придти к старцу... Причина же состояла в том, что незадолго перед тем, как пойти к отцу Нилу, к ним в дом приходили сектанты и по своему служили...

За три года до своей смерти старец Нил сделал большой крест и поставил его перед окном своей келии. На нем он сделал надпись: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня... И кто не берет креста своего и не следует за Мною, тот недостоин Меня» (Мф. 10, 37). И еще, что удивительно, старец написал на кресте год, месяц и число своей будущей кончины: 1924 г. 26 октября (по старому стилю).

А также и гроб себе старец сам лично сделал за много лет...

Когда я однажды, по обыкновению, зашла к батюшке взять благословение на свое послушание, то старец, благословляя меня, сказал: «Чадо! теперь для меня никакой пищи не приготовляй, а только лишь для себя». Это было за шесть месяцев до его кончины; и в течение этого времени старец принимал лишь Святые Таины и просфору с освященной водой. Старец, провидя, что день смерти его приближается, а именно дня за три-четыре, призвал схимонахиню Серафиму и всех сестер. Когда они собрались, то в это самое время в келию вошла женщина, по имени Агафия, которая принесла масло, творог и молоко. И тут, к удивлению своему, мы слышим от батюшки такия слова: «Чада мои, теперь настает время кушать все, что вам предложат. Ничесоже смущаясь, кушайте во славу Божию. А со временем на этом святом месте будут ходить свиньи и коровы и, вообще, скот, а по речке гуси и утки».

            Накануне смерти старца Нила, по его приказанию был приглашен духовник его, отец Евгений, который совершил над старцем таинство елеосвящения и приобщил Святых Таин. На следующий день, это был уже последний день земной жизни старца, он попросил еще раз причастить его Святых Таин и одеть в одежду, которую он приготовил на смерть...

Когда о. Нил был в старом Иерусалиме, то там он заказал иконы Воскресения Христова и Рождества Христова, а также прп. Нила и еще прп. Сергия. Однако, после того как заказ был оформлен, старцу было откровение: пришел свт. Николай в полном архиерейском облачении, с посохом в руке, и грозно сказал: «Что же ты про меня забыл!» После этого отец Нил заказал образ свт. Николая... Когда к умирающему старцу принесли этот образ, он попросил всех там присутствующих подойти поближе, и сказал: «Матушка! Прости меня за все, теперь я уже отхожу ко Господу». Так мы все подходили к нему в последний раз и получали от него благословение с теми же словами: «Прости меня». Тут мы все плакали без утешения...

У старца Нила, лежащего на смертном одре, в одной руке был крест, а в другой Евангелие. Он посмотрел еще раз на образ свт. Николая, слезки навернулись у него на глаза, и он закрыл их навеки. Это произошло в 1924 году, 26 октября, как и было написано им самим на кресте.

            Положили его в тот гроб, который он себе заранее приготовил. Батюшка Нил просил, чтобы его хоронили как можно проще, без всякой земной мирской славы, но слух о смерти старца, как молния, облетел всю окрестность, люди знавшие и не знавшие батюшку, все спешили, как любящие дети к любимому отцу, отдать свой последний долг. Отца Нила хоронили на шестой день по смерти; на отпевание прибыло 22 священника. Положили его против пещеры отца Антония, первого наставника отца Нила. Через год был тут же сделан склеп для отца Нила, в который и были перенесены его останки. В нем до сих пор и почивает наш дорогой отец Нил.

Предсмертное предсказание старца в скором времени с точностью исполнилось. Храм скита был разрушен, келии тоже разрушены, а сестры принуждены удалиться кто куда. Скит, где славили Господа день и ночь, стал пастбищем для скота, а склеп, где положен отец Нил, сохранился до сих дней...

Вечная память и вечный покой тебе, дорогой отец Нил. Помяни нас в твоих святых молитвах!»

 

* схимница Серафима

 

Схимница Серафима, в миру Стефанида. Известно, что в семилетнем возрасте она потеряла зрение. Её родители Авраамий и Анна, после того как врачи не смогли помочь девочке, привезли её к  схимнику Антонию, он и утешил их: «Успокойтесь, такова воля Божия, дочь ваша со временем будет видеть больше, чем кто-либо из людей, и многие души приведет ко спасению!» Родители устроили Стефаниду в Вознесенский монастырь. Здесь она и приняла монашество с именем Серафимы.

             Впоследствии она перешла в скит «на Крючи»... Из воспоминаний монахини О.: «Монахиня Серафима была постница, никогда не вкушала масла, молока и яиц... Даже в святую Пасху она не нарушала своего поста. Спала она очень мало... Монахиня  побывала со своей послушницей в Иерусалиме, и там приняла схиму с тем же именем. (Сразу после возвращения – была назначена  начальницей скита)». По воспоминанию очевидцев – старица Серафима имела дар от Бога - помогать больным деткам. Когда приносили больного ребеночка, и она, благословив его, говорила: «Пусть живет с Богом», то ребёнок на следующий же день выздоравливал. В том случае, когда старица говорила родителям: «Его Матерь Божия возлюбила», ребёнок вскоре умирал... Часто к старице Серафиме приезжали верующие за советом... По неисповедимым Судьбам Божиим она покинула свою любимую пустыньку, переселившись в Вырицу, и там закончила свой земной путь.

 

Библиография

 

Жизнеописание старца Нила, пустынножителя Ключского  (1850-1924),

Послушница Ольга, (Впервые опубликовано в журнале «Православная жизнь»,

Джорданвилль, США) http://www.russian-inok.org/

 

 

7.  Пюхтицкий старец  Петр (Серегин)

       (1895-1982 гг.)

 

21 августа 1895 года в деревне Шуты Пензенской губернии Наровчатского уезда в благочестивой крестьянской семье у Димитрия и Евдокия Серегиных родился сын, мальчика назвали  Петром, в честь святителя Петра, митрополита Московского. С самого раннего детства родители прививали сыну  любовь к Богу, в выходные и праздничные дни семья всегда молилась в храме Святой Троицы. Петр приучался с детских лет к церковному пению, его отец организовал церковный хор и сам управлял им...

Из воспоминаний Елены, духовной дочери иеромонаха Петра: «Происходил он из крестьян. Учился в церковно-приходской школе и у местного священника. Он был не только высокодуховным, но и прекрасно образованным человеком. Служил сельским священником. Видимо, в 1929 году он был арестован «за срыв коллективизации», сидел три года. Был мобилизован на фронт. На мой вопрос: «Как же вы, батюшка, стреляли?», он ответил: «Бог миловал, я этого не делал. Я работал на кухне, чинил сапоги, мог шить шинели и брюки. А, главное, тайно занимался своим делом: исповедовал и причащал людей». После войны служил в Петрозаводске...»

В 1954 году Высокопреосвященный митрополит Григорий назначает о. Петра духовником Пюхтицкого женского монастыря. 1 октября 1954 года, сделав земной поклон у св. ворот, о. Петр ступает на монастырскую землю.  Послевоенные трудности обустройства обители, налаживание ее духовной жизни легли на плечи о. Петра. Трудности закалили его, вскоре он стал  врачевателем душ, пастырем и любящим духовным отцом  насельниц Пюхтицкого монастыря и мирян. Приведем выдержки из его дневника:

 «Но как мне трудно в одно и то же время быть и работником, и хозяином, и пастырем, и священнослужителем... Но еще труднее быть образцом во всем для всех... Да еще воспитание детей, семья... нет, совершенно изнемогаю... Господи, подкрепи меня, ибо без Твоей помощи теперь не могу жить и одного часа...»

«Наша наука — растить наш духовный сад, чтобы он приносил плодами не ядовитые грехи, а сладостные и благоухающие добродетели...»

          «Священник должен быть: молитвенник непрестанный, проповедник неутомимый, Таин Божиих строитель»

Кроткий, смиренный, любвеобильный старец всю свою жизнь изучал человеческую душу, писал, говорил, наставлял падших на путь истинный, помогал людям найти Бога. Учил подвигом своей жизни молитве, воздержанию, посту, а главное – любви, беззаветной любви к Богу и людям и служению им.

Однажды блаженной старице Пюхтицкого монастыря монахине Екатерине* (Малков-Паниной) было открыто, что во время службы сам святой праведный Иоанн Кронштадтский служил вместе с отцом Петром.  Иеромонах Петр был ее духовником, прозорливая блаженная старица очень почитала отца Петра, всегда о нем говорила: «Какой это великий светильник!».

Из воспоминаний духовной дочери иеромонаха Петра: «С 1954 года он жил в Пюхтице. Сейчас эта деревня называется Куремяэ. Он был, как известно, духовником Пюхтицкой обители (с 1954г.  по 1970 год)...

          Очень много людей окормлялось у него... Он был наделен прозорливостью, даром исцеления, изгонял бесов.

          Благодарю Бога за то, что Он даровал мне встретиться с иеромонахом Петром... В 1966 году моя ленинградская родственница привезла меня в Пюхтицу и привела к отцу Петру. Он тогда еще не был монахом. И матушка Анастасия, его жена, была жива. Его облик сразу поразил меня. Ему было уже за 70, но он показался мне необычайно красивым. Одухотворенное лицо, чуть волнистые серебристые волосы и яркие, голубые, совсем молодые, внимательные, светящиеся доброжелательностью глаза. Я вся была охвачена трепетом: ведь мне первый раз в жизни предстоял разговор со священником...

Он стал моим духовным отцом. Пятнадцать лет я ездила к нему и в Пюхтицкий монастырь... Хорошо говорить с человеком, который до конца тебя понимает...

Однажды по молитвам батюшки произошло исцеление одной женщины, сотрудницы библиотеки им. Салтыкова-Щедрина. У нее был рак пищевода. Ей предлагали операцию, но она считала, что та не принесет ей пользы. Спросила нас, примет ли ее отец Петр, ведь она лютеранка. Старец никому не отказывал и ее тоже принял. Советовал согласиться на операцию, сказал, что все будет хорошо, она умрет нескоро и не от этого. Все так и случилось. После операции врачи сказали, что произошло чудо... Встречи с ним – это самые счастливые часы моей жизни».

В 1979 году, за три года до смерти, благодатный старец принимает постриг.

          Из воспоминаний духовной дочери старца Петра: «Мне посчастливилось проводить батюшку в последний путь. Когда я приехала в монастырь в августе 1982 года, он был еще жив, но лежал на смертном одре. Монастырский священник отец Димитрий, духовный сын батюшки, причащал его святых Христовых Таин... 15 августа 1982 года, в 16 часов 25 минут батюшка отошел в вечность. Видя его блаженное успение, мы плакали от горя. Я читала псалтирь. Плача от того, что лишились духовного отца и мудрого старца, мы в то же время и радовались, что Отец Небесный принял иеромонаха Петра в Свои небесные селения и теперь, как и некогда на земле, он предстоит у огненного престола Вседержителя с неотступной молитвой за всех нас.

          Погребение батюшки совершилось накануне великого праздника Преображения Господня. На похороны приехали священники, духовные чада и все, кто почитал и любил батюшку. Погребение стало настоящим торжеством. Все чувствовали, что батюшка здесь, и ощущали действие его молитвы. Все ночи тело покойного находилось в Успенском соборе монастыря. Священники непрерывно служили панихиды, читали Евангелие. Руки батюшки были теплыми, живыми. От него исходил тонкий аромат розового масла. Многие произносили надгробные слова. Один священник, духовный сын батюшки, сравнил жизнь иеромонаха Петра с жизнью святого Марка Подвижника. И с этим нельзя не согласиться. Но мне думается, что по духу любви и мира батюшка был более близок к глубоко чтимому им преподобному Серафиму Саровскому, которого он вместе с преподобным Сергием Радонежским считал своим небесным покровителем... «Стяжи дух мирен, и тогда тысяча душ спасутся около тебя». И эти слова великого святого стали целью жизни иеромонаха Петра. Вот приехала молодая женщина. Она пережила трагические дни, как и Мария Магдалина, пребывая во грехах. Она больна гнусной болезнью... И батюшка исцеляет ее... Просто и без упреков... Эта женщина вернулась на путь истинный, на путь Божий. Это самая дорогая награда для старца.

Вот другая женщина. Ее жизнь сломана. Она лишилась работы, репутации, на руках малолетний ребенок. Она в отчаянии... Только слезы и слезы... День и ночь... Она едет к отцу Петру. Сколько любви в глазах старца! Сколько доброты и утешения! И ни слова о том, что все у нее будет прекрасно, как в сказке... Да она бы и не поверила! Но это будет так и не иначе! Старец знает это! И вскоре у бывшей страдалицы – работа в столице, квартира, прекрасное положение... Разве это не чудо? Да. За молитвы старца совершались многие и многие чудеса. Но он был строг и запрещал говорить о чудесах, совершенных по его молитвам. Батюшка учил страху Божию, покаянию и молитве. Был прозорливым.

Однажды, работая дома, я так устала, что легла спать не помолившись. И вижу во сне батюшку. Он в ослепительно белой льняной одежде... совершает молитву… за меня. Это был последний сон о старце. Вскоре батюшка умер, и остался этот сон для меня как завещание духовного отца о молитве... О покаянии нераскаянном, то есть постоянном, как учил великий старец».

 

Господи, упокой душу иеромонаха Петра, со святыми упокой, и его молитвами спаси нас!

 

Высказывания  иеромонаха Петра:

 

Молитву гасит осуждение – плод превозношения и преддверие гнева. Оно связывает сердце и препятствует молитве. Самодовольство и похвала самому себе также гасят молитву.

Молитву гасят объедение, рассеянность в поведении, ласкосердие, собирание мимолетных, но частых удовольствий, засорение сердца разными недуховными удовольствиями, леность и нерадение о самой молитве, небрежение во время молитвы и вообще беспечность, бессмысленное поведение, осуждение.

Молитву созидает глубокая убежденность в том, что молитва есть жизнь души и без нее душа мертва, тщательное рачение о непрестанной молитве и благоговение к ней. Воздержание и трезвение тела (устранение всякой распущенности), молчание со скромностью в мыслях и поведении (что должно привести к смиренномудрию). Воздержание в речи. Немерение себя. Недопустимо осуждение ближнего ни под каким предлогом, тем более открытое, в присутствии других (что граничит с клеветой). Молитва затухает тогда, когда бывает, засорен и осквернен внутренний храм, когда в нем нет благодати и благоговения.

Поверхностность и торопливость на молитве очень вредна и опасна. Небрежение удаляет страх Божий, без которого молитва невозможна.

Небрежение приводит к потере молитвы. В молитвословии опасны трафаретность, самотек, автоматизм, привычное нерадение. Каждая фраза, каждое слово молитвенного обращения должны быть для нас глубоко жизненны, должны произноситься с предельным вниманием, с приложением всех сил естества: всем сердцем, всем помышлением, всею душою, всею крепостию. Иначе обращение будет неполным, а молитвенная жертва порочной, не имеющей плода спасения.

Иногда бывает так, что человек во время молитвенного правила стоит и перебирает слова заученных молитв, а в это время в его ум врываются разные посторонние мысли о житейских делах и планах, воспоминания и заботы увлекают за собой сердце (чувство), и вместо молитвы он оказывается за занятием не только пустым, но и греховным. Конечно, это не молитва, а лицемерное празднословие перед Богом. Это бывает от малодушного, неполного, неискреннего обращения к Богу. Становясь на молитву, такой человек не расстался со своими пристрастиями и житейской суетой и не хочет понять, довести до своего сознания, к какому великому делу он приступает и к Кому обращается со своими молитвами. Это бывает тогда, когда перед молитвословием мы не имели полной решимости «отложить всякое житейское попечение», когда пристрастие к мирскому и тварному для нас дороже Господа Бога и Его Царства Небесного, в которое Он нас призывает, когда мы бываем ленивы на труд благочестия и отпустили свое сердце на самотек легких и дешевых удовольствий, когда к молитве приступаем неподготовленными, легкомысленно и небрежно.

          К молитве же всегда нужно готовиться, хоть кратко, но решительно, чтобы душа и сердце встряхнулись до основания. Решимость обращения к Богу должна быть полная. На время молитвы мы без колебаний должны покинуть землю и обратиться всем существом к своему любвеобильному Отцу, иже еси на небесех (Мф. 6, 9), мы бесповоротно должны оставить мир прелюбодейный и грешный, разорвать с ним связи и подавить наши к нему влечения (похоти). Это хорошо выражено в словах священнической молитвы на литургии: «Тебе предлагаем живот наш весь (приносим всю нашу жизнь) и надежду, Владыко Человеколюбче». Мы должны всю силу жизни нашей вложить в любовь и принести к Нему как бедный дар Его безмерному и невыразимому человеколюбию.

Когда ум в молитве соединен с сердцем, бодрствует и следит за благоговением и чистотой сердца, лукавые духи не могут легко сеять свои пагубные плевелы в сердце человека или увлекать ум в парящие греховные мечтания, ибо тогда ум ... сам молится вместе с ним. Рассеянность есть признак нашей душевной лености и плод небрежения.

Посторонние мысли приходят на молитве по разным причинам: или вспоминается то, что понравилось, что когда-то повлияло на сердце; или сердце привлекают мысли по его настроенности; или естество наше, необузданное воздержанием, влечет сердце к греховным мечтаниям. Одним словом, сердце собирает себе суету и беззакония и рождает праздные или греховные мысли.

          Для молитвы, да и, пожалуй, для добрых дел, требуются рачительная душевная сосредоточенность и постоянство.

Частая рассеянность и небрежение в молитвословии, кроме явной и тяжкой греховности в самих этих действиях, могут иметь и тяжелые последствия: измельчание сердца, то есть неспособность его к глубоким благоговейным переживаниям, и потворство своей сердечной лености. Все это может привести к постоянному и большему охлаждению души и омертвению ее.

          Ты лишился молитвы через нерадение и небрежение, от которого впал в грех, убивший молитвенное дерзновение пред Богом. Вспомни, с какого момента прекратилась молитва, и какие были события, действия и переживания за это время. Уясни себе, что было особенно противно Богу в твоем поведении в этот период: движения гнева, пристрастия, злопамятство, обиды или движения каких-то других страстей. Найдя свои греховные ошибки, кайся в них и проси прощения (молись). Кайся и сожалей о лености, небрежении, нерадении, о нечистой совести и молись, как можешь.

          Если еще нет молитвы, снова истязуй (испытывай) себя, стараясь вспомнить забытое в своем поведении, и опять молись о вразумлении, о помощи. Если нет молитвы, кайся в грехах забытых и неведомых (по неведению совершенных) и снова молись, как можешь. Докучай Богу  — проси молитву.

          Иногда бывает трудно молиться потому, что со словами молитвенными и Священного Писания не согласуются ни качество сердца, ни частные желания и стремления. Кроме того, и враг не дремлет, а, как злая хищная птица, всегда стремится... отнять (или не допустить до внимания) слышимые и читаемые священные слова, предлагая нам приятность суетных воспоминаний, мыслей и желаний.

Любовь к ближнему выражается во всех делах во благо ближних и в делах милосердия и любви к ним, и в молитве за них. На тех же делах милосердия и на молитве восстанавливается и самое сердечное чувство любви. Если мы желаем, чтобы чувство любви и блаженства было в нас беспрерывным и даже вечным, то и добрые дела наши по вере также должны быть беспрерывными и молитва беспрестанной. Поэтому о непрерывной молитве мы читаем и часто беседуем. Иногда мы жалуемся на то, что постоянство молитвы у нас нарушается необходимыми делами и разговорами. Но это происходит только тогда, когда увлекаемся ими до самозабвения, до забвения о Боге.

          В нашей увлеченности проявляются наши пристрастия и страсти. Увлекаясь чем-нибудь, мы уже служим иному богу, а Богу истинному сердцем не предстоим. Все наши ежедневные дела могут быть и должны быть посвящены Богу, ибо и в них почти всегда проявляется любовь к ближним по заповеди. Если все, что для себя лично каждый из нас делает, будет выполняться с чистою совестью, это не отлучит нас от Бога и молитвы. Разговоры наши также отвлекают нас от памяти Божией и от молитвы по причине нашей рассеянности. Если же, разговаривая с ближним, мы будем видеть в нем не предмет приятного развлечения или неудовольствия, а образ Божий, то это сообщит нашей беседе необходимую трезвость и воздержание. Если собеседник бывает с нами единоверным и единомысленным, это послужит нам к укреплению веры, любви и молитвы. Если бы говорящий с нами оказался оскудевшим в вере, и тогда мы должны обращаться с ним, как с образом Божиим. В этом случае тайная молитва нам крайне необходима для укрепления в себе веры и для благотворного воздействия на собеседника. Сущность тайной непрестанной молитвы во время разговоров заключается в вере и любви сердца, изливающихся в словах беседы.

Часто нас обременяет рассеянность при исполнении молитвенного правила, и усилия к сосредоточенности ума бывают малоуспешны и даже безуспешны. Еще труднее расположить сердце по содержанию молитвословий. Вся беда в греховном состоянии сердца. Рассудок подсказывает нам, что необходимо полное внимание к молитвенным словам, а от сердца исходят помышления (чувства) злая (Мф. 15, 18), то есть греховные, в виде желаний, несовместимых с молитвой, или греховные и суетные воспоминания пресекают молитву. Происходит это оттого, что в течение дня мы слишком много уделяем внимания и места в нашем сердце греховным и суетным желаниям и стремлениям. Молитва восстановится в грешном сердце только тогда, когда человек осудит в себе грех до отвращения к нему и прибегнет к искреннему покаянию. Постоянное же уединение ума и сердца, как это должно быть при непрестанной молитве, произойдет только при чистоте сердца или глубоком молитвенном покаянии в обнаруженном грехе души своей.

Нет молитвы в душе потому, что в сердце нет желания молиться. А желания молиться, стремления к богообщению нет потому, что сердце увлеклось чем-то тварным, недостойным. Чем же? Исследуй сам. Вспомни, что сказал Господь: Кто любит отца или мать … сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня (Мф. 10, 37), то есть, недостоин присутствия Божия. Чему же ты «удостоил» себя? Присутствию вражию через суету или прилепление к чему-нибудь тварному? Проснись: без искренней молитвы нет жизни.

Усиленная молитва и со стороны человека совершенная молитва бывает тогда, когда в нее вложено все сердце, вся жизнь молящегося. Большее же совершенство есть действие благодати Божией.

Если замечается рассеянность из-за посторонних помыслов, требуется строго углубленное внимание к словам молитвенного обращения, вплоть до личного нравственного анализа их, с воспоминанием своей нечистоты и недостоинства. Полное участие сердца в молитве возможно, если Царствие Божие избрано сердцем как единое и единственное сокровище, а Бог – как единый источник жизни. Рассеянность помыслов иногда бывает от пристрастий сердца к окружающим тварным предметам, от неудовольствия, гнева и легкомыслия, когда внимание не управляется рассуждением и ум остается «беспризорным».

Невидимая брань в том и состоит, что христианин подавляет в душе и теле своем греховные поползновения... молитвой и другими благодатными средствами: покаянием, причащением, воздержанием и прочими...

Различные грехи по-разному действуют на сердце человека. Грехи гордости, превозношения, неудовольствия, гнева и им подобные подавляют и исключают из сердца молитву. А грехи сласти, пристрастий, тщеславия отводят ум и сердце в греховные мечтания и тем самым также лишают душу молитвы...

Сойди вниманием в сердце свое и старайся непрестанно молитвенно предстоять там Богу, не допуская туда пристрастий к тварному и помышлений о суете мирской. Под пристрастием можно разуметь и раскрытие сердечного «вкуса» к чему-нибудь тварному, которое нам нравится.

          Истина только в том, что мы в красоте и целесообразности (гармонии) природы видим премудрость и славу Божию, и сами прославляем Его.

          В пути и за несложной работой, при свободном уме и при желании во всякое время можно каждый свой вздох посвятить Господу с молитвой Иисусовой: «Сыне Божий, помилуй мя грешного». Эта краткая молитва удобно сочетается с ритмом дыхания: первые два слова – вдох, последние три – выдох. Слова произносятся тайно – умом.

Если хочешь пребывать в непрестанной радости, то постоянно помни о Боге, не согрешай и непрестанно с умилением молись Богу.

Человек может острейшим и сильнейшим оружием имени Иисуса Христа очистить сердце от грехов и страстей, и благоговейным умом прилепляясь к сердцу, совершать службу светлости и жизни. А если в сердце будет жертвенник –  там будет и приемлющий дары.

          Если же грех и страсть вскрыты и осознаны как неестественное и болезненное состояние души и в молитве действует покаянное сокрушение, то через покаянную молитву благодать исцеляет в душе и на сердце греховные язвы. Если грех осознан как язва и душа отвращается его, а молитва отводит человека от греха, и слезы погашают страсть, то грех становится уже менее прочен в душе, ибо святые отцы говорят: чего не хочет душа, то непрочно в человеке. Разжигание и углубление страстей (плотских и духовно-гордостных) под предлогом молитвенного делания и есть прелесть. И если цель умно-сердечной молитвы есть сокрушение и плач о грехах, то только в этих условиях покаянного сокрушения и слез, молитва бывает истинной и всем доступной. Она будет просвещать совесть, укреплять волю на борьбу с грехом, сохранять человека в состоянии страха Божия и умиления.

Молись постоянно, пока владеешь сознанием, кроме сна. Если это выполнишь, то будешь молиться и подсознательно. А затем будешь молиться (сердцем) даже во время сна, то есть буквально непрестанно. Но, прежде всего, необходимо соблюдать общие всем известные правила молитвы: не празднословить в рассеянности, не осуждать, не гневаться, не иметь пристрастий и прочее. Молитва бывает иногда и формальной (фамильярной), если человек молится сознательно и с некоторым участием сердца, но без страха Божия и без чистой духовной любви, то есть без благоговения, когда сердце всецело не принадлежит Богу или по находящейся в нем сласти душевно-плотской, или по гневу и злобе. Молитвенное состояние есть показатель общего состояния души: здравия или неблагополучия... Если человек чист и находится в Господе, то Сам Дух Святый в нем молится воздыханиями неизглаголанными (Рим. 8, 26). Близость наша к Богу (родство) заключается в Его образе в нас и в уподоблении Ему добрыми делами...

Для молитвы непрестанной требуются два условия: благоговение и постоянство.

 

*   http://svet7777.beplaced.ru/bl-star-Ekaterina.html

 

Библиография

 

1. «Пюхтицкий старец», «Духовный собеседник», №1-2, 2001 год.

      http://www.samtel.ru/~orthodox/01-1,2.htm

2. Иеромонах Петр (Серегин): «Мысли о молитве»

http://www.samtel.ru/~orthodox/mag/01-1/russdobrotolubie/dobrotolubie.htm

 

 

 

8.  Священномученик Серафим (Звездинский)            

                   (1883 -1937 гг.)

 

 

                

 

Священномученик Серафим (в миру Николай Иванович Звездинский) родился 7 апреля 1883 года в семье единоверческого священника Иоанна Звездинского (вероятно во Ржеве)... Отец приучал Колю любить церковную службу, храм, пение и чтение... (Матушка Елена умерла, когда ребёнку исполнилось три года.)

 В 1895 году, после окончания церковного училища, Коля поступил в Заиконоспасское Духовное училище... С 1899 года Николай учился в Московской Духовной Семинарии.  В храме Христа Спасителя в Москве епископом Парфением (Левицким) было совершено посвящение Николая в чтеца и иподиакона.

В 1902 году он тяжело заболел лимфангоитом, болезнью, тогда практически неизлечимой, но чудесным образом был исцелен по молитве перед образом еще не прославленного старца Серафима... Образ кроткого старца навсегда стал семейной святыней и сопровождал владыку Серафима почти всю его жизнь. Через год после этого Коля стал участником торжественного  прославления преподобного Серафима Саровского. Исполненный благодарности за исцеление сына, отец Иоанн написал службу преподобному Серафиму.

Семинарию Николай Звездинский окончил в 1905 году одним из лучших учеников и поступил в Московскую Духовную академию... Решившись на постриг, Николай испросил благословения и молитвенной помощи у своего духовного отца -  старца Зосимовой пустыни иеромонаха Алексия * (Соловьева)...

26 сентября 1908 года совершился монашеский постриг Николая Ивановича с именем Серафим в честь преподобного Серафима Саровского.

 22 октября 1908 года в академическом Покровском храме ректор посвятил монаха Серафима в иеродиакона, а 8 июля 1909 года совершилось его посвящение во иеромонаха. В этом же году он окончил Духовную академию со званием кандидата-магистранта богословия и вскоре получил назначение преподавать историю Церкви в Вифанской семинарии.

«Я молился за каждого своего ученика, – вспоминал потом владыка. – Вынимал за каждого частицу на проскомидии, и это, видимо, чувствовали они своими душами».

21 сентября 1912 года отца Серафима перевели в Московскую Духовную семинарию на должность преподавателя гомилетики и соединенных с нею предметов.

10 июня 1914 года иеромонах Серафим был возведен в сан архимандрита, назначен помощником наместника монастыря и освобожден от должности преподавателя Московской Духовной семинарии.

С августа 1914 года по август 1915 года он исполнял обязанности столичного наблюдателя церковноприходских школ, а в 1914 году - был избран председателем общества хоругвеносцев кафедрального Чудова монастыря. Исполняя обязанности настоятеля монастыря, архимандрит Серафим был строг к себе и другим в соблюдении уставов монашеского жития....

В Чудовом монастыре пережил отец Серафим обстрел Кремля в 1917 году.Представители новой власти закрыли Кремль, с весны 1918 года начали поступать распоряжения о выселении монахов. 26 июля 1918 года епископ Арсений и архимандрит Серафим покинули Чудов монастырь.

Побывав в Зосимовой пустыни, они в августе 1918 года отправились в Серафимо-Знаменский скит. Схиигуменья Фамарь, духовная дочь владыки, устроила  в лесу близ скита для них киновию. Здесь, в полном уединении, они молились и трудились: копали грядки, рубили дрова. Отец Серафим читал Священное Писание по правилу преподобного Серафима: за неделю – четыре Евангелия, Деяния Апостолов и Послания...

В конце лета 1919 года архимандрит Серафим был вызван в Москву.  3 января 1920 года в храме Троицкого подворья Святейший Патриарх Тихон совершил епископскую хиротонию архимандрита Серафима... Патриарх Тихон, напутствуя епископа Серафима на труды архиерейские, сказал: «Иди путем апостольским... где придется пешком – пешком иди. Нигде ничем никогда не смущайся. Неудобств не бойся, все терпи. Как ты думаешь, даром разве кадят архиерею трижды-по-трижды? Нет, недаром. За многие труды и подвиги, за исповеднические его болезни и хранение до крови веры Православной».

25 января 1920 года владыка Серафим прибыл в Дмитров... Архипастырское служение епископа Серафима было утверждением и претворением в жизнь горячей любви ко Христу, христовой любви к ближнему и верности Православной Церкви...

Приведем несколько  строк из проповедей  владыки Серафима:  « Рабы – это мы, и как много среди нас таких, которые на зов Царя отказываются идти... Слуги Господа – архипастыри и пастыри – зовут, но зова их не слышат, как не слышат и звона церковного – зова Христова, голоса Христова – святого Евангелия. Мало того, что не слышат, но и другим мешают ходить, смеются над ними, издеваются, глумятся. Не видят эти люди, как они нищи и убоги, жалки, несчастны, окаянны, – солнца Божьего лишают они себя. Бриллиант драгоценнейший топчут они в заблуждении своем.

     Дорогие мои, паства моя богодарованная, любите Божественную литургию, берегите благоухающую розу Христову, просвещайте свои души светом солнца Божественного; считайте потерянным днем в своей жизни тот, когда вам не удалось быть за Божественной литургией... Пусть очи ваши видят всегда Божественную чашу, пусть уши ваши всегда слышат: «Приимите, ядите». Благодарите Господа всегда за тот величайший дар, перед которым трепещут ангелы».

Дмитровцы полюбили трогательное и вдохновенное служение владыки и старались не упускать возможность с ним молиться. После окончания службы они с пением молитв провожали его до самого дома. Вечерами после всенощной, в темноте, стоя на высоком крыльце, подолгу не расставался епископ со своими чадами...

Однажды, когда епископ Серафим приехал к своему духовному отцу, прозорливый старец благословил его прозрачным темно-красным, как кровь, крестом и прочитал тропарь священномученический: «И нравом причастник, и престолом наместник апостолом быв, деяние обрел еси, богодухновенне, в видения восход: сего ради слово истины исправляя, и веры ради пострадал еси даже до крове».

В один из приездов в Зосимову пустынь, 17 июля 1922 года, накануне праздника преподобного Сергия, исповедавшись у отца Алексия и побеседовав с ним, владыка вышел из келии. Здесь приступили к нему старшие из братии: «Владыка святый, отец настоятель наш, старец схиигумен Герман ослаб... Просим заменить его. Желаем отца Феодорита настоятелем...» – «Забыли, – ответил архипастырь, – что отец Герман пришел в дремучий лес, воздвиг обитель, в которой вы живете. Все создано его трудами и заботами... Он великий за вас молитвенник, его молитвами все живете здесь. Но скажу вам:  как только охладеет рука схиигумена Германа, и не будет перебирать с молитвою четки, все вы рассыпетесь и никого здесь не останется...»

Всего через полгода, 1 февраля 1923 года, скончался схиигумен Герман. Отпевал его епископ Варфоломей (Ремов). После отпевания духовные чада старца увидели у святых ворот две тройки.

– Что случилось? – спросили богомольцы.

– Приехали, грозят пустынь закрыть...

В день Знамения Пресвятой Богородицы, 10 декабря 1922 года, владыка Серафим в последний раз служил в Дмитрове торжественное богослужение.

12 декабря, прибыв в Москву, направился на Лубянку, где был арестован. После окончания допросов его перевели в Бутырскую тюрьму. Обильным потоком потекли передачи. Владыка Серафим делился с заключёнными  всем, что получал, утешал отчаявшихся, поддерживал молитвой, любовью. Он и здесь совершал  Божественную литургию, исповедовал тех, кто никогда не был на исповеди, причащал, ободрял... Устроение его сердца в это время хорошо характеризуют строки из письма 1923 года, посланного из Бутырской тюрьмы духовным чадам: «Мир вам и радость от Источника радости Христа Господа, все дорогие, родные дети мои, непрестанно в темничной молитве моей поминаемые: благослови вас Господь, слава Богу, за все – и за тюрьму, слава Ему, что не обошел Он меня своею милостию... Благодарю вас всех за вашу любовь ко мне. Милость Божия и Покров Царицы Небесной да будет над всеми вами. Ваш богомолец Е. Серафим...»

В Бутырской тюрьме епископ Серафим составил акафист  Страждущему Христу Спасителю: «В несении креста спасительного, десницею Твоею мне ниспосланного, укрепи меня, вконец изнемогающего».

30 марта 1923 года епископу Серафиму вынесли приговор: «Два года ссылки в Зырянском крае»... 14 мая 1923 года, поезд увез владыку в ссылку этапом в Усть-Сысольск... (Епископ Арсений и схиигумения Знаменского скита матушка Фамарь благословили послушницу Анну Патрикееву следовать за ссыльным епископом и быть во всем ему помощницей. Послушницу Клавдию Ляшкевич настоятельница Дмитровского Борисоглебского монастыря игумения Сергия благословила быть второй помощницей Преосвященного Серафима.)

Отбывая ссылку в Зырянском крае, владыка Серафим не оставлял своего архипастырского попечения о дмитровцах... Сообщение осуществлялось через письма: «Молюсь за вас, – писал он дмитровцам, – с воплем крепким и слезами, чтобы Господь оградил Церковь от вторжения лжеучителей... Молитесь за Архипастыря вашего, перед Животворящим Крестом молившегося».

 «Всем, всем, оставшимся верным дмитровцам. Мир вам, утешение в скорбях ваших, исцеление в болезнях ваших, терпение в долгой разлуке нашей, родные мои, возлюбленные о Господе Иисусе, дорогие приснопоминаемые в недостойных молитвах моих, дмитровцы мои, Бога любящие и Богом любимые чада мои, мир и благословение...

Благослови вас Господь, укрепи, утверди... Болящие, не унывайте, ибо болезнями спасаетесь, бедные, не ропщите, ибо нищетою богатство нетленное приобретаете, плачущие, не отчаивайтесь, ибо утешение ожидает Духа Утешителя вас.

Не гневайтесь, не сетуйте друг на друга, не злобьтесь, не бранитесь, не гневайтесь, а злобьтесь только на грехи, на беса, к греху влекущего: гневайтесь на еретиков, с ними не мирствуйте, а между собой, верные в мире, в любви, в согласии живите. Имущие, помогайте неимущим, богатый, больше давай, убогий, по силе своей милосердствуй... По сему уразумеют все, яко мои ученицы есте,  аще любовь имате между собою. Мир посылаю вам, мир Христов даю вам. Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и причастие Святаго Духа буди со всеми вами. Аминь. Отец».

            В ссылке Божественную литургию владыка совершал ежедневно... Днем он уединялся на молитву в ближний лес. Здесь у него была пустынька и круглый холмик-кафедра. В праздники – соборное богослужение: епископ, четыре сослужащих протоирея, игумен и священник. Владыка обычно за всенощной читал канон...

Однажды, посещая больного ребенка в Визинге, послушница Анна заразилась дифтеритом. Врач зырянской больницы сказал: «Завтра приеду и заберу ее в больницу. Заболевание инфекционное, дома оставить не могу». Рано утором Владыка пособоровал послушницу и причастил.  Через несколько часов приехал врач,  измерил температуру – нормальная. Он осмотрел дыхательные пути и решил, что больная сможет поправиться и дома. Вскоре послушница, по молитвам своего духовника, выздоровела.

Весной 1925 года окончился срок ссылки. В день Благовещения Пресвятой Богородицы пришла бумага об освобождении, и в это же утро пришла телеграмма о кончине Патриарха Тихона...  Выехать удалось лишь 9 мая. (Только по милости Божией,  владыка остался жив. Сотрудники НКВД  пытались  уговорить возчиков:  бросить епископа с послушницами в лесу. Зыряне были непреклонны: «Мы честные... Бросить их,  на съедение волкам и медведям,  мы не согласны».) 

В Москве владыка с послушницами поселился сначала  в Даниловском монастыре. В июле 1925 г. они прибыли в Борисоглебскую Аносину пустынь... В пустыни владыка ежедневно совершал Божественную литургию в храме великомученицы Анастасии. Вскоре у него возобновились приступы каменно-печеночной болезни, случавшиеся по два раза в месяц. По свидетельству очевидцев:  «Иногда боли, доводившие его до потери сознания, продолжались в течение девяти часов. Утром 25 февраля, в день святителя Алексия, начался сильнейший приступ. Думали, что он умирает. Долго был без памяти, затем стало легче. Сестры вышли и через полуоткрытую дверь слушали его дыхание. Вдруг владыка громко позвал: «Кто сейчас прошел по моей комнате в алтарь маленькой церкви за перегородкой?» Никто не входил. – «Это святитель Христов Алексий посетил меня, снимите грелку, встану». Оделся и – за перегородку в домашнюю церковь в честь Саввы Сторожевского. К общему удивлению, на престоле в алтаре горела лампада. Владыка надел малый омофор и начал служить молебен святителю Алексию. При последнем возгласе лампада вдруг сама угасла, в ней не было ни капли масла».

13 июля 1926 года владыку вызвали на Лубянку. В полдень он вернулся на Влахернское подворье и сказал: «Требуют выезда из Москвы... Получил назначение выехать на шесть месяцев в Дивеев или Саров»...

17 июля 1926 года они приехали в Дивеево. После длительных переговоров с настоятельницей монастыря ссыльному епископу разрешили служить раннюю литургию в подвальном храме во имя иконы Божией Матери «Утоли моя печали» под Тихвинской церковью. Обычно он старался успеть закончить ее прежде, чем начнется служба наверху, для этого, приходилось начинать литургию в четыре часа утра. После литургии владыка шел на «канавку», обходя ее по завету преподобного Серафима, читая полтораста «Богородице Дево, радуйся». Заходил в келейку преподобного Серафима, перевезенную в Дивеево из ближней пустыньки в Саровском лесу. Потом молился у алтаря Преображенской церкви.

Зимой епископ Серафим жил в комнатах Елены Мотовиловой, в корпусе за «канавкой». 14 февраля 1927 года, после всенощной под Сретение, которую совершали дома в келии, он вдруг бросился к окну, к одному, к другому, с молитвенными восклицаниями: «Пречистая Дева Богородица идет по канавке. Не могу зреть пречудной Ее красоты и неизреченной милости!»

В Дивееве стал владыка свидетелем того, как из Сарова 30 марта 1927 года увезли мощи преподобного Серафима... Осенью 1927 года приехали представители власти и объявили о закрытии Дивеевской обители... В ночь под 22 сентября были арестованы епископы Серафим и Зиновий, игумения Александра, старшие сестры и духовенство... Всех заключили в Арзамасскую тюрьму. 26 сентября  заключенных этапом отправили в Нижний Новгород. Вскоре из Нижегородской тюрьмы пришли известия, что у владыки Серафима опять начались приступы каменной болезни. 8 октября 1927 года епископов Серафима и Зиновия, игумению Александру освободили, но 17 октября 1927 года епископов неожиданно вызвали в Москву... Здесь Епископ Серафим подал митрополиту Сергию прошение об увольнении за штат, после того как услышал в главном управление ОГПУ следующее: « Кого будем вам посылать для посвящения – посвящайте» ...

С 1927 года по 1932 год владыка живёт в городе Меленки Владимирской губернии. Сюда к нему приезжают духовные чада: духовенство,  монашествующие и миряне.

В  апреле 1932 года  владыку вновь арестовывают...7 июля 1932 года был вынесен приговор – три года ссылки.  Владыка с послушницами отбывал срок в Казахстане, позже его перевели на жительство  в Уральск, затем – в Омск.

23 января 1935 года они  выехали из Уральска, через Москву. На Павелецком вокзале  его встретили духовные чада. Утром владыка причастил пришедших, и после молитвы все собрались вокруг владыки, а он поучал с теплой, отеческой любовью свою московскую паству в последний раз, а вечером 28-го января его уже провожали в Омск.

Летом 1935 года срок ссылки закончился, но освобождения владыка не получил. Только осенью пришли бумаги. Епископ Серафим решил поселиться  в Ишиме...

В Ишиме послушница Анна заболела тропической малярией. Три дня она была без сознания, температура – выше сорока градусов. Врач сказал, что такая форма малярии смертельна, однако по молитвам  владыки после принятия Святых Христовых Тайн – температура нормализовалась. Безнадёжная больная поправилась.

23 июня... в дом вошли работники НКВД. Начался обыск, проверили все и увезли владыку в 5 часов утра 24 июня 1937 года. С Ишимской тюрьмы начался последний этап земной жизни владыки Серафима... У Владыки начались сердечные приступы, добавилось кишечное заболевание, температура 40°... 18 июля разрешили свидание. Зная что в тюрьме всем остригают волосы, владыка попросил послушницу Анну: «Похлопочи, чтобы меня не стригли». По просьбе послушницы, по молитвам старца, в прокуратуре распорядились: «московского архиерея не стричь»...

            В  одной из своих последних записок мученик за веру писал: «Я светел, бодр и радостен. Господь подкрепляет и окрыляет сознанием своей правоты, несмотря на тяжкие условия».

23 августа 1937 года тройка при Управлении НКВД по Омской области приговорила епископа Серафима (Звездинского) к расстрелу. 26 августа 1937 года приговор был приведен в исполнение.

 

В декабре 2000 года, апреле и июле 2001 года Собор новомучеников и исповедников Российских был пополнен еще 104 именами. В Московской Епархии со времени Юбилейного Архиерейского Собора канонизовано 225 новомучеников и исповедников, среди них Священномученик Серафим (Звездинский) (Август 13 (26)).

«Се путь архиерейский, Архиереем Великим указанный и проложенный!» – говорил владыка Серафим, восходя на подвиг архипасторства и провидя свой крест.

 

 Мученик за веру, святитель земли Русской, моли Бога о всероссийской пастве твоей!

 

            

* старец Зосимовой пустыни иеромонах Алексий (Соловьев)

http://svet7777.beplaced.ru/aleksiy-Solov.html

 

 

Библиография

 

1. Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии,

    Июнь-август http://www.fond.ru/book/me2/m2-16.htm

2.Святитель Серафим Звездинский, «ХЛЕБ НЕБЕСНЫЙ» http://www.wco.ru/biblio/

3.  http://www.russian-orthodox-church.org.ru/nr109111.htm

 

 

 

 

 

 

9. Cхиархиепископ Антоний (Абашидзе)

               (1857-1942 гг.)

 

            Будущий архипастырь, в миру Давид Ильич Абашидзе, родился 1 октября 1857 года в селе Веджины Сигнахского уезда Тифлисской губернии.  Он происходил из старинного грузинского вельможного рода...  Родители сделали всё возможное, чтобы их сын, получил блестящее воспитание и образование.

После окончания Тифлисской гимназии Давид продолжил обучение на юридическом факультете Императорского Новороссийского университета, в 1892 году, окончив его с отличием, поступил в Киевскую Духовную академию. В стенах Киево-Печерской Лавры он принял иноческий постриг. Монашеское имя он получил в честь великого ревнителя Православия святителя Димитрия Ростовского. По окончании академии 1896 году он был удостоен звания кандидата богословия и посвящен в сан иеромонаха, в этом же году он был назначен преподавателем Священного Писания в Тифлисскую духовную семинарию. Среди его воспитанников оказался Иосиф Джугашвили.

В 1897 году отец Димитрий был назначен инспектором Кутаисской духовной семинарии, а через год, в этой же должности, возвратился в Тифлисскую духовную семинарию. Здесь он попытался возобновить доверительные отношения с Иосифом Джугашвили. Но юноша к тому времени стал угрюм и скрытен, казалось, его гложет какая-то тайная тоска, о причинах которой он наотрез отказывался рассказывать своему наставнику. Несколько раз Джугашвили уличали в нарушении семинарской дисциплины, посещении революционных сборищ и хранении нелегальной литературы, в мае 1899 года Иосифа Джугашвили отчислили из семинарии. Отец Димитрий пытался вразумить его, не раз встречался с Иосифом, писал ему письма. Но бывший семинарист все теснее связывался с революционным подпольем. А отец Димитрий продолжал свое служение Церкви, при этом начал устно и в печати выступать с пламенными проповедями, обличающими революционное безумие.

В 1900 году отец Димитрий был возведен в сан архимандрита и назначен ректором Александровской Ардонской духовной семинарии. Будучи ректором, он не боялся посещать расположенный неподалеку лепрозорий и причащать прокаженных...

            23 апреля 1902 года состоялась его хиротония во епископа Алавердского, викария Грузинского Экзархата. В речи при наречении в святительский сан он засвидетельствовал свою готовность к жертвенному служению на ниве Христовой в грозные времена надвигающейся на Отечество смуты: «...Восхождение на кафедру епископскую есть приближение к Голгофе. Но Голгофа не может устрашить христианина, для нее мы рождены, ибо без Голгофы нет Воскресения, без страданий — нет радостей...»

В первые же годы святительского служения Преосвященный Димитрий занимается делами духовного образования, председательствует в Грузинском епархиальном училищном совете. Разбирается в очень сложных вопросах организации церковной жизни в Грузии, возглавляет Комитет по изданию грузинского церковного обихода. Находит время для занятий историей: возглавляет Археологический музей Грузинского Экзархата и организовывает пополнение его собрания. Одновременно владыка Димитрий является настоятелем Тифлисского Спасо-Преображенского монастыря.

В 1903 году Преосвященный Димитрий был назначен епископом Гурийско-Мингрельским,  через два года он  назначается епископом Балтским, викарием Подольской епархии. А в 1906 году епископ Димитрий получает назначение на находившуюся тогда в катастрофическом положении Ташкентскую и Туркестанскую епархию. В то время Туркестанская епархия считалась «самой дальней и самой бедной в Русской Церкви»: приходы были разбросаны по огромной территории, священников не хватало; духовенство крайне неохотно ехало в край, откуда доходили тревожные слухи о землетрясениях, об эпидемиях чумы и холеры.

Епископ Димитрий с большим воодушевлением принимает назначение. Приступив к выполнению своих обязанностей, он решается писать лично императору Николаю II о бедственном положение, в котором оказалась епархия вследствие чиновничьего произвола, в письме он просил вернуть епархии 34 храма, отошедшие к военному ведомству... Благочестивый Государь был до глубины души возмущен антицерковными действиями своих чиновников в Туркестане, по его личному приказу началось восстановление разрушенной церковной жизни в Туркестане.

За шесть лет число храмов в Туркестане увеличилось более чем вдвое (с 78 до 161)... Было завершено, тянувшееся десятилетиями, строительство Софийского кафедрального собора в Верном, который по красоте сравнивали с Покровским собором (храм Василия Блаженного) на Красной площади в Москве, а его создателя, местного архитектора Андрея Зенкова, современники называли «гигантом и сказочником»...

С первых же шагов своего служения в Туркестанском краю Преосвященный Димитрий начал завоевывать симпатии во всех слоях общества... Многообразные познания помогали ему находить общий язык с «интеллектуальной элитой»...

Благодаря владыке Димитрию духовенство в Туркестане получило свой печатный орган... «Туркестанские епархиальные ведомости» за несколько лет сделались авторитетным изданием, имевшим значительное влияние на состояние умов в Туркестане. Епархиальный журнал с момента своего открытия стал «единственной связью между разбросанным на тысячеверстные расстояния духовенством».

Следует отметить, что Преосвященный Димитрий посещал не только храмы и монастыри края, но и находил время для поездок в Россию, Украину. Каждый раз после поездок по святым местам он привозил пастве святыни: частицы мощей великих угодников Божиих, святые иконы.

В годы Первой мировой войны владыка Димитрий, движимый патриотическим порывом, три года в качестве в корабельного иеромонаха служил на линкоре «Мария». (На флот тогда брали только монашествующее духовенство, так как опасность была большей, чем на суше, и в случае гибели не страдала семья простого судового священника.) За проявленное при этом мужество он получил редкую награду: панагию на Георгиевской ленте.

В 1915 году владыка Димитрий был возведен в сан архиепископа. На Поместном Соборе 1917-1918 гг. он открыто выступил против интеллигенции и чиновников, пытавшихся воспрепятствовать спасительному для Русского Православия восстановлению Патриаршества... В охваченной революционным безумием Москве именно владыка Димитрий взял на себя переговоры с большевиками и сумел добиться от них прекращения обстрела Кремля, что позволило продолжить работу Поместного Собора.

В конце 1918 года архиепископ Димитрий возвратился в свою Таврическую епархию. В Крыму уже бушевала гражданская война, полуостров переходил из рук в руки. В воспоминаниях митрополита Вениамина (Федченкова) упомянуто о том, как Высокопреосвященный Димитрий помогал офицерам царской армии укрыться от «революционной» расправы. Гражданская война сделала невозможным единое управление Русской Церковью. Когда в Крым вошли войска барона Врангеля, владыка Димитрий был избран председателем Временного Высшего Церковного Управления юго-востока России, окормлявшего паству на территориях, еще контролировавшихся Белым движением. Он пытается выступить миротворцем между противоборствующими станами: летом 1920 года по его почину в Крыму объявляются «дни покаяния», к участию в которых владыка надеется привлечь и красноармейцев...

В это время владыка Димитрий узнал, что его бывший семинарский воспитанник Иосиф Джугашвили (Сталин) занял видный пост в большевистском руководстве (он был тогда представителем Совнаркома в командовании Юго-Западного фронта, развернутого против войск Врангеля). Владыка Димитрий пишет ему письма, умоляя отпустить брошенных большевиками в тюрьмы священнослужителей, и Сталин удовлетворяет его просьбы.

После поражения Врангеля большинство находившегося в Крыму духовенства вместе с его войсками ушло в эмиграцию, однако, владыка Димитрий остался, он  был готов принять венец мученичества за Христа.

Владыку Димитрия арестовали в архиерейском доме в Симферополе (1922г.), затем вынесли приговор: «расстрелять за контрреволюционную деятельность, участие в вооруженной борьбе против Республики». Но приговор направили на утверждение Сталину, и тот заменил казнь тюремным заключением. В тюрьме архипастырь томился около двух лет. Там он потерял зрение...

В 1925 году он возвращается в Киево-Печерскую Лавру. Там после его многодневной слезной молитвы у гробниц преподобных отцов Печерских свершилось чудо: Господь частично вернул ему зрение.  В 1926 году он принял схиму с именем Антоний, в честь основателя русского монашества...

Служение схиархиепископа Антония не ограничилось одной молитвой, он не оставлял без наставлений православный народ, и слово нового Киево-Печерского старца, схиархиепископа Антония, далеко разносилось по Русской земле... В своих посланиях он выступал с обличениями обновленчества и «григорианского» раскола.

После закрытия Лавры с 1924 года владыка Антоний был вынужден жить у своих духовных чад в Киеве... По свидетельству очевидцев, к прозорливому старцу тайно приезжали духовные дети, он предупреждал их об опасностях, утешал, поддерживал унывающих, по его молитвам совершались многочисленные  исцеления больных.

  Началась война, в город вошли немцы, они  разрешили открыть церкви и монастыри. 27 сентября 1941 года, в праздник Воздвижения Креста Господня, монахи во главе с владыкой Антонием вернулись в Лавру. Епископу было тогда уже 84 года, но, несмотря на возраст, он возглавлял Лавру до самой своей смерти.

Из воспоминаний проф. Никодимова И.Н.: «С воспоминаниями о Лавре тесно связывается личность схиархиепископа Антония (Абашидзе). Я познакомился с ним в то время, когда он еще не был схимником и проживал на покое в Китаевской пустыне. Помню, как он ежедневно в священнической фелони и омофоре совершал богослужения. Глубокий старец, небольшого роста, он еще носил следы прежней красоты. Черные выразительные глаза выдавали в нем, несмотря на большую седую бороду и белые, как лунь, волосы, в прошлом темного брюнета. Его жизнь представляла своеобразный интерес. В миру грузинский князь, он получил блестящее воспитание и образование. Впоследствии, уйдя из мира, он не раз вспоминал о своих прежних высоких связях и знакомствах. Особенно охотно и с чувством глубокой симпатии он рассказывал о своих встречах с царской семьей. Вскоре после пострижения в монашество он получил назначение на епископскую кафедру. Значительную часть своего архиерейского служения он провел на Кавказе, а затем в Крыму. Последние годы его активной церковной работы прошли на Таврической кафедре. Он искренне привязался к этому краю и полюбил и знойную крымскую природу...

             Жил архиепископ на частной квартире, на Козловской улице (в Киеве). Славился он своей необыкновенной простотой и сердечностью. Бывали у него люди самых разнообразных взглядов и убеждений, и владыка всех без различия привлекал своей необыкновенной обаятельностью. Неизменно тактичный, гостеприимный хозяин и интересный, всесторонне сведущий собеседник, он умел занять гостей, охотно прощая им неловкости поведения, сглаживая резкие поступки и ко всем относясь с истинно христианской снисходительностью... Во время немецкой оккупации Киева он переселился в Лавру, которую очень любил, и занял маленький домик бывшего настоятеля, или блюстителя, Ближних пещер. В этом домике для владыки была восстановлена уничтоженная во время советской власти церковка. Здесь схиархиепископ по праздникам и воскресеньям сам служил наедине, без посторонних богомольцев. Помогали ему в этих службах его домочадцы: пело несколько монахинь, которые обслуживали домик, и его секретарь иеромонах Димитрий... В 1942 г. в день своего Ангела он в последний раз принимал участие в богослужении в Великой церкви. К этому дню собралось много богомольцев. Все подходили к схиархиепископу под благословение и трогательно приветствовали его, точно верующие чувствовали, что владыка уйдет в иной мир...»

Старец-схиархиепископ Антоний (Абашидзе) мирно отошел ко Господу в конце 1942 года и был погребен близ места своих подвигов, у входа в ближние пещеры Киево-Печерской Лавры. Могила его у входа в Ближние пещеры сохранялась до шестидесятых годов, и была местом поклонения верующих. В годы хрущевских гонений на Церковь по распоряжению властей могилу сровняли с землей и залили асфальтом, однако через тридцать лет отец Дамиан* восстановил место погребения владыки Антония, на его средства была изготовлена  надгробная плита, на которой были, по его просьбе, добавлены к надписи   слова из псалма: «В память вечную будет праведник…» 

В Киеве схиархиепископа  Антония почитают как преподобного подвижника, молитвенника и прозорливого старца.

 

Господи, молитвами старца Антония, спаси нас!

 

*Архимандрит Дамиан (Давыдов) –наместник киевского Свято-Введенского монастыря, в котором в 1994 году отображением на стекле киота и последующими чудесами прославилась икона Божией Матери «Призри на смирение».

 

Библиография

 

1.«Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир. Cхиархиепископ Антоний (Абашидзе)», Владимир, митрополит Ташкентский и Среднеазиатский,2005 г.

http://pravoslavye.org.ua/index.php?r_type=article&action=fullinfo&id=5683

2. Отрывок из книги проф. Никодимова И.Н. «Воспоминание о Киево-Печерской Лавре (1918-1943 гг.)», – Киев: Типография Киево-Печерской Лавры – 1999 г.

http://www.la-france-orthodoxe.net/ru/palom/antoine

3.Святослав Речинский. «В память вечную будет праведник». // Газета «Регион». № 20, – Киев, 1997 г.

 

 

10. Преподобноисповедник Георгий, Даниловский чудотворец

                              (1862–1932 гг.)

 

 

 

 28 февраля 1868 года в деревне Касимовка Ламской волости Елецкого уезда Орловской губернии в бедной крестьянской семье родился мальчик. При Святом Крещении младенец был назван Герасимом. У Дмитрия и Фёклы Лавровых было три сына, заветным желанием матери было видеть одного из них в ангельском чине. Благочестивые родители  часто ездили на богомолье в московские монастыри и храмы, брали с собой и детей. Однажды,  в Троице-Сергиевой Лавре, прикладываясь к святым мощам преподобного Сергия, Герасим услышал слова: «Иди в Оптину». Когда отроку исполнилось 12 лет, он упросил родителей поехать в Оптину пустынь. По обычаю, прибывшие богомольцы направились к преподобному старцу Амвросию за благословением. Старец благословил Герасима и особо отметил его как будущего инока.

Увидев пустынь, познакомившись с ее укладом и насельниками, Герасим принял решение поступить туда для иноческого жительства, в 1890 году, после смерти отца, он навсегда покинул родительский дом.  Фекла Архиповна благословила сына иконой Пресвятой Богородицы. Любовь к своей матери святой старец пронес через всю жизнь и учил своих духовных чад чтить матерей и исполнять их благословения.

Герасим был принят на добровольное послушание, первое время работал на кухне, в пекарне, на свечном заводе, в поле, занимался рыбной ловлей; был помощником казначея, ризничего, часто ездил в Москву, Петербург, Калугу. …  В Оптиной  пустыни говорили: «Послушание – те же курсы, которые изучают в духовных академиях. У нас тоже своя академия... Там сдают экзамены профессорам, а здесь – старцам». Послушник Герасим все делал тщательно, усердно, с величайшим старанием… 

23 июня 1899 года  он был пострижен в монашество с наречением имени Георгий (в честь святого великомученика Георгия, память 23 апреля/6 мая), а 24 октября 1902 года - рукоположен во иеродиакона. Придёт время и  он, по милости Божией, станет достойным преемником Оптинских  старцев  -  наставником и утешителем  страждущих.

2 января 1914 года иеродиакон Георгий был переведен в Мещовский Георгиевский монастырь. 31 октября указом Священного Синода он назначается на должность настоятеля с рукоположением в сан иеромонаха. Хиротонию совершал Преосвященный Георгий, епископ Калужский и Боровский.

3 января 1916 года иеромонах Георгий награждается первой заслуженной наградой – набедренником.

Мещовская обитель была передана в руки отца Георгия в трудное время. Первая мировая война, события 1917 года, духовно-нравственный упадок в обществе…    В этих условиях нужно было преодолевать бытовые неурядицы, сохранять привычный монастырский уклад, усмирять в братии дух своеволия и непослушания… Отец Георгий прилагал усилия к тому, чтобы прокормить не только братию, но и голодающих крестьян близлежащих сел. Монахи шили небольшие мешки, насыпали в них муку и отвозили их самых бедных крестьянам. За свои хозяйственные труды, отеческую заботу об обители и ее насельниках отец Георгий 2 ноября 1917 года был награжден наперсным крестом.

В сорока верстах от города располагалась деревня Мамоново. Оттуда в монастырь часто приходил блаженный Никифорушка (Никифор Маланичев). Отец Георгий любил прозорливого Никифорушку за его чистую, открытую душу, простоту. У них сложились духовно близкие отношения. Никифорушка предсказал некоторые события из жизни отца Георгия.

Отцу Георгию часто приходилось ездить в Калугу по монастырским делам. Доброго и милосердного настоятеля любили жители Мещовска и окрестных деревень.

9 декабря 1918 года в Мещовский монастырь ворвались большевики, произвели обыск. Иеромонах Георгий был арестован. (Никифорушка предсказал эти ужасные события). Наступило страшное время физических и нравственных испытаний, которые иеромонах Георгий  выдержал до конца – с истинным христианским смирением и недюжинной силой духа.

Первое время после ареста иеромонах Георгий содержался под стражей в Мещовске, затем был помещен в Калужскую губернскую тюрьму; вновь переведен в Мещовск, где состоялся суд ревтрибунала. 13 июня 1919 года он был приговорен к расстрелу.

В камере смертников, куда поместили отца Георгия, находилось тридцать семь человек.   Заключенных морили голодом, по ночам по пять-шесть человек уводили на расстрел. Отец Георгий ждал своей очереди и готовился… Когда в  камере осталось семеро заключённых, к отцу Георгию подошел тюремный сторож и незаметно предупредил: «Батюшка, готовьтесь, сегодня я получил на всех вас список. Ночью уведут». Из воспоминаний старца Георгия: «Я молился и плакал так, как никогда в жизни, слезы были до того обильны, что насквозь промочили шелковую вышивку на епитрахили, она слиняла и растеклась разноцветными потоками. Вдруг я увидел возле себя незнакомого человека…» В чудесном явлении, мученику за веру было открыто, что оставшимся в камере узникам, смертная казнь не грозит: «Видение окончилось, и я опять очутился возле глухой стены, но в душе у меня была Пасха! Я сказал: «Дорогие мои, благодарите Бога, нас не расстреляют, верьте слову священника».

Действительно, заключенные попали не к месту расстрела, а в Таганскую тюрьму в Москве. Пока шло выяснение обстоятельств, была объявлена амнистия, и все остались живы. Они впоследствии станут  духовными детьми старца.

После перенесенной хирургической операции иеромонах Георгий должен был отбыть пятилетний срок в Таганской и Бутырской тюрьмах.

В переполненных камерах Таганки среди уголовников находились и несправедливо осужденные архиереи – митрополит Казанский и Свияжский Кирилл (Смирнов) и настоятель Данилова монастыря, епископ Феодор (Поздеевский). Придёт время и первый благословит о. Георгия на старчество, а второй – с радостью примет в свою обитель.

В тюрьме иеромонах Георгий, промывал раны, менять повязки больным, страдающим экземой, гнойными заболеваниями (Бинты, йод, вазелиновое масло он получал в передачах). Он не только врачевал раны телесные, но и исповедовал и причащал всех желающих. Заразившись тифом, он сам месяц провёл в тюремной больнице, рядом с ним лежал тяжелобольной озлобленный на власть человек.  Отец Георгий обратился к нему: «Голубчик, поисповедуйся у меня, ведь ты плох, вдруг умрёшь...» Не сразу согласился заключённый открыть свою душу иеромонаху, отец Георгий долго молился со словами: «Господи, сохрани его жизнь. Что же он идёт к Тебе с таким озлоблением...» Больной успокоился и начал свою исповедь... Из воспоминаний старца: «Я его выслушал, разрешил, и он уснул, а утром встал здоровым. С той поры это самый близкий мой духовный сын. Он вышел из тюрьмы, живёт, работает, и всё как следует...»

Отец Георгий умел находить общий язык с баптистами, иудеями и атеистами. Всем он не уставал повторять с доброй улыбкой: «Веруй всегда в милость Божию».

В 1922 году по ходатайству епископа Феодора (Поздеевского) иеромонах Георгий был освобожден, по Промыслу Божиему – принят «на поруки» Архиепископом Фёдором в Московский Данилов монастырь... По свидетельству протоиерея Василия (Серебренникова), старец был «Человеком старой закваски», глубокий мир и покой отражался во всех его чертах. Людей привлекал сам внешний облик старца, его мягкость, кротость, тихий ласковый голос, «радостность» и простота в обращении:  «У отца  Георгия была особая доброта не природная, а духовная. К нему приходишь, и как бы не волновался, успокоишься. Был он молитвенником. Таких исповедей, как у отца Георгия мне в последствии не удавалось пережить... Мама видела - после молитвы его лицо просвещённым. Когда благодать посетит человека, лицо его меняется...»

Архимандрит Георгий, имея очищенное от страстей сердце и духовный разум, трезво воспринимал современную  жизнь, прозорливому старцу была открыта душа каждого человека, это давало ему возможность безошибочно руководить своей многочисленной паствой.

От своих духовных детей он требовал постоянства в вере, ежедневную домашнюю молитву, посещение церковных богослужений считал обязательными. Чтением  Святого Евангелия рекомендовал заниматься ежедневно, говорил, что чтение творений святых отцов «согревает душу».

По благословению батюшки и его молитвами совершались многие браки, казавшиеся нереальными. Нина Соколова хотела уйти в монастырь, но отец Георгий сказал, что это не ее путь. И она вскоре вышла замуж за Порфирия Сашенкова. Денег у молодой семьи не было, жить было негде, что очень огорчало супругов. Архимандрит Георгий посоветовал отслужить молебен мученику Трифону. Вскоре Порфирию одна женщина предложила купить у неё комнату. Когда счастливые Сашенковы пришли к старцу, которому никто ничего заранее не сообщал, тот спросил: «Ну как, понравилась комната? У Бога всего много».

Старец Георгий особенно ласков был с детьми, для каждого находил доброе слово— «золотце», «золотой мой», «деточка». Часто он говорил им: «Все ко мне идут, несут свои скорби, а вы у меня как пташечки, легкие, все у вас хорошо, и я отдыхаю с вами».

Не получив достаточного образования (он окончил лишь три класса сельской школы), отец Георгий благословлял молодых людей учиться, приобретать специальности по своим способностям и возможностям, развивать данные Богом таланты. Некоторые духовные чада старца впоследствии стали видными учеными. Среди них известные хирурги, руководители крупных институтов Н.А. Овчинников и С.С. Утешев; профессор Львовского университета, доктор философских наук А.В. Чичерин; профессор Московского университета геолог С.Н. Наумова.

Архимандрита Георгия посещали и архиреи, одного из них  - будущего священномученика Фаддея (Успенского) он называл «всеблаженным архиереем». Многие из духовных чад старца, испытали гонения за верность Христу. Среди них ныне прославленные Священномученики Серафим (Чичагов) и Владимир Амбарцумов, иеромонах Павел (Троицкий). 

 Человека, которому Господь уготовал монашеский путь, он видел сразу и отрывал от рассеивающей мирской жизни, предлагал круг чтения, знакомых. Отец Георгий считал, что в монастырь могут идти лишь те, кто послужил Богу в миру, кто проверен жизнью, в ком заложен прочный фундамент православной веры. Некоторых из своих духовных детей он благословлял принимать тайный постриг.

Чуткость, кротость и мягкость старца Георгия по отношению к некоторым человеческим слабостям уступали место твердости, требовательности, в иногда и необходимой жесткости в отношении к основам христианской веры и жизни.

19 мая 1928 года старца арестовали во второй раз…Архимандрита Георгия поместили в Бутырскую тюрьму: старцу вменено было в вину, что он «среди многих находившихся под его влиянием верующих вел работу в направлении использования религиозных предрассудков в антисоветских целях»…

Находясь в одиночной тюремной камере, изнемогая от несправедливых гонений и бессонницы, архимандрит Георгий прибегал к спасительной молитве о себе и близких людях. На допросах держался спокойно и мужественно, на вопросы отвечал уклончиво, чтобы не подвести себя и других людей под ложные обвинения.

15 июня 1928 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ постановило выслать архимандрита Георгия в Казахстан, в Уральск, сроком на три года. Духовная дочь старца Татьяна Борисовна Мельникова сопровождала его  в ссылку и помогала ему  последнего его часа. Спустя некоторое время в Кара-Тюбе приехала Елена Владимировна Чичерина. В Джамбейты поселились и другие духовные дети старца Георгия – молодые специалисты, окончившие медицинский институт в Москве. Главным врачом Джам-бейтинской больницы был Сергей Сергеевич Утешев, с ним — еще два врача, санитарка. Через них передавались почта, посылки, организовывались приезды к старцу его духовных чад.

Отец Георгий должен был в предписанный властями срок ходить в город к уполномоченному отмечаться, что было нелегко, особенно летом, когда приходилось очень долго идти по сыпучему песку. Жили в основном тем, что присылали духовные дети из Москвы и тем, что давала корова, которую завели вскоре после поселения. Большие трудности с едой возникали во время Великого поста, порой не было ни крошки хлеба.

 Быт понемногу устроился. Вся жизнь старца и его верных спутниц определялась церковным уставом. Никогда не прекращались усердные молитвы. В доме был устроен храм, престол которого из посылочных ящиков сделал сам отец Георгий. В антиминсе находились частицы святых мощей равноапостольных Константина и Елены. Богослужения совершались на все праздники, а Великим постом – ежедневно, утром и вечером. Хор состоял из духовных чад старца, а также из других ссыльных, с которыми очень быстро установились теплые дружеские отношения. 

За годы ссылки старца случались происшествия, которые могли обернуться самой трагической стороной, но по горячим молитвам отца Георгия и по милости Божией заканчивались благополучно. Как-то летом в том месте, где жил старец, появилось много мокриц, которые проникли повсюду. Отец Георгий отслужил водосвятный молебен, и насекомые внезапно пропали. Во время большого пожара, по молитвам старца, чудом уцелел дом (фанза), где ютился старец со своими духовными чадами...

В ссылке архимандрит Георгий очень тяжело заболел (рак гортани). Нужна была срочная операция, длительное клиническое лечение. Но старцу не суждено было вернуться в Россию раньше положенного срока, он пробыл в Казахстане еще один год.

Весной 1932 года пришли, наконец, документы, и отец Георгий был освобожден без права проживания в Москве и 12 других городах, старец выбрал Нижний Новгород. Здесь бывшие ссыльные с большим трудом  нашли комнату в пригороде Кунавино, в небольшом домике, стоявшем в роще красивых, белых березок, ветви которых качались прямо перед окнами архимандрита.

4 июля отец Георгий долго разговаривал со своим духовным сыном, архимандритом Сергием (Воскресенским), интересовался церковными делами, судьбой паствы. Утомившись, задремал. В комнате возле батюшки осталась только Татьяна Мельникова. Заметив, что дыхание батюшки изменилось, она позвала отца Сергия. Он тотчас пришел со Святыми Дарами. Старец взял Чашу, принял Святые Дары и так, с Чашей в руках, преставился к Богу.

О смерти старца сразу же сообщили в Москву…Отпевание было назначено на 6 июля, в день Владимирской иконы Божией Матери, особо чтимой старцем. Совершал отпевание архимандрит Сергий в сослужении множества духовенства. Похоронили старца на Бугровском кладбище.

И после смерти старец Георгий не забывал своих детей и всех, кто с верой просил его молитвенного заступничества. Из воспоминаний духовной дочери старца М.А. Овчинниковой: «Просила я батюшку  («на его могилке») об одном трудном деле, и всё исполнилось. И не раз просила батюшку, и всегда он посылал помощь... Он и в правду рядом с нами всегда. Обратись к нему  - и сразу откликнется».

М. Михаила (М.К. Шитова) рассказывала, что 1935 году в концлагере она, неопытная студентка 4 курса –«медичка», по благословению старца (старец явился ей  во сне), стала исполнять обязанности врача. Однажды ей привезли рабочего с вывихом правого плечевого сустава руки. Так как с хирургией она была не знакома, то принялась усердно молиться и просить помощи своего духовного отца. Неожиданно больной радостно закричал: «Доктор, доктор, а у меня рука уже вправилась!» Оказалось, что больной, забыв о вывихе, сел на пол и обнял колена руками: «Сел по забывчивости.  Вдруг слышу – хруст, и рука вошла в сустав».

По свидетельству духовной дочери старца Георгия, прозорливой старицы схимонахини Олимпиады (Ивановой), он явился ей во сне после смерти и указал, как надо молиться:

«Всемилостивый Господи, прости все мои согрешения вольные и невольные. Сохрани мя от враг видимых и невидимых, от лихих и злых людей.  Укрой мя от властителей. Пошли мне в жизни то, что мне нужно. И будет во всём твоя святая воля. – Читать псалом 90-й».

 

На Юбилейном Архиерейском Соборе в августе 2000 года в числе новопрославленных святых к лику преподобноисповедников был причислен  архимандрит Георгий, Даниловский чудотворец. Основанием для этого послужили праведная жизнь отца Георгия, непоколебимая верность Христу, стойкое противостояние жизненным испытаниям, подвижничество, дар прозорливости, пастырское величие, неиссякаемая доброта, многочисленные чудесные случаи помощи людям, совершенные по его молитвам при жизни и явленные по блаженной кончине его, почитание и любовь верующих. День празднования – в 25 января (7 февраля), если этот день совпадает с воскресным днём, если нет - в ближайшее после 25 января воскресенья  в числе Собора новомучеников и исповедников Российских. 

 

Молитва

 

О преславный угодниче Божий, преподобне отче Георгие, Даниловы обители похвало и украшение! Ты от юности своея монашеское житие возжелал еси, в немже подвизався, любовь Христову стяжал еси, и был еси пастырь добрый притекающим к тебе: последи же изгнания и многи скорби претерпев, Небесное Царство наследовал еси. И ныне призри на нас, чад твоих, молящихся тебе, и управи души наша ко спасению; обитель же нашу святую миром и благочестием укрепи, да чистым житием благоугодим Богу, Емуже всякая слава подобает, честь и поклонение, во веки. Аминь.

 

Высказывания старца Георгия:

 

«Жизнь наша не в том, чтобы играть милыми игрушками, а в том, чтобы как можно больше света и теплоты давать окружающим людям.     А свет и теплота – это любовь к Богу и ближним».

            «Смолоду, надо прокладывать жизнь правильно, а к старости уже не вернёшь времени. Одного мудреца спросили: «Что дороже всего?» - «Время, ответветствовал мудрец, - потому что по времени можно приобрести всё, а самого времени купить ни за что».

«Берегите дорогое, золотое время, спешите приобрести душевный мир».

«Ласка от ангела, а грубость – от духа злобы». «После бури – тишина, после скорби – радость».

 

Советы старца

( из воспоминаний духовных детей)

 

«Не будь обидчивой, а то станешь, как болячка, до которой нельзя дотронуться».

«Зачем унываешь и скорбишь, что ты одинока, вспомни Евангельские слова Господа, как Он 

сказал Своим ученикам: Вы... меня оставите одного, но Я не один, потому что Отец со Мною

(Ин.16,32). Да и мы не одиноки, с нами и внутри нас живёт Божественная сила, всегда борющаяся против жизненного зла. Береги это сокровище».

 

Библиография

 

«Житие преподобноисповедника Георгия, Даниловского чудотворца», Москва, «Даниловский благовестник», 2001 г.     http://akafist.narod.ru/index_g.html

 

 

 

 

11. Старец Иосиф Исихаст и Старец Арсений Исихаст

     (1895-1959 гг.)                   (1885-1983 гг.)

     

Из воспоминаний старца Арсения (в миру Анастасий Галанопулос, сын Димитрия и Сотирии): первой его родиной был прославленный Понт, который, несмотря на всю тяжесть турецкого ига, смог остаться непоколебимым в своей верности греко-православному преданию.… Когда ему было двенадцать лет, непрерывные притеснения, грабежи, ночные нападения вынудили его большую семью, а также и многих других его соотечественников переселиться на юг России.

Строгие посты всего года в семье всегда соблюдались. Пост же первой седмицы Великого поста (когда от пищи обычно воздерживаются первые три дня) продолжался, с понедельника до субботы. В среду и пятницу, причастившись Святых Таин за литургией Преждеосвященных Даров, они подкрепляли свои силы антидором и небольшим количеством хлеба, и так – до самой субботы, когда вкушали уже уставную пищу с растительным маслом.

Греческого он почти не знал, но очень хорошо говорил по-понтийски  и по-турецки. Позже выучил и русский. Религиозные книги, и, прежде всего жития святых, он читал на тех языках, которые были ему известны. Особое место в его душе занимал святой Алексий, человек Божий. Когда бы ни рассказывал нам отец Арсений о нем, сердце его раскрывалось. На протяжении всей жизни старца этот святой оказывал ему особенное покровительство и многократно помогал в трудных ситуациях.

С ранних лет в Анастасии и в его сестре Парфене начало проявляться желание монашеской жизни. Услышав о паломничестве в Палестину, юноша решил отправиться в путь с целью посвятить себя служению Богу. Он впоследствии рассказывал: «Я собрал немного денег для билета на корабль, взял на плечо одну смену белья и однажды погожим днем отправился во Святую Землю».

На Святую Землю он приехал около 1910 года и прожил там около восьми лет: служил у Гроба Господня, в монастыре святого Иоанна Предтечи, в Вифлееме. Куда бы его ни посылали, в любое место он отправлялся с готовностью. Наконец он был пострижен в монахи (в рясофор) с именем Анатолий на Сорокадневной горе.

Его сестра, постригшись в возрасте шестнадцати лет в монахини в монастыре Феоскепаст в Понте, получила в постриге имя Евпраксия, впоследствии и она приехала в Палестину. Там они встретились, и Анастасий устроил свою сестру в одну из женских обителей.

Вскоре юный монах знакомится в монастыре святого Иоанна Предтечи, находящемся у Иордана, с иеродиаконом Василием из Каппадокии (впоследствии - известный эгинский подвижник Иероним), который стал его первым духовным наставником. Узнав от своего учителя о Святой Горе, он решил переселиться туда, а иеродиакон Василий отправился  в Константинополь, затем прибыл на остров Эгина. Позже отец Василий был пострижен в великую схиму с именем Иероним. Старец Иероним был наделен редким даром прозрения…В своих поучениях он всегда уделял особое внимание молитве и частому, насколько это возможно, причащению Божественных Таин. Вот его характерные слова: «Если при молитве выжмете хотя бы и две капли слез, то это имеет великую силу».

Монах Анатолий, покинув Святую Землю около 1918 года, достиг Святой Горы, где избрал самый бедный в ту пору монастырь – Ставроникита. Юноша днем ходил на любые послушания, где только была необходима помощь, а ночью совершал бдения так, как научил его подвижник Иероним. По прошествии недолгого времени он был облечен в ангельский образ, получив имя Арсений. Постриг совершался на келии Благовещения Пресвятой Богородицы в Карее, принадлежащей монастырю Симонопетра... Получив благословение своего восприемника, он поспешил к вершине Афона. Накануне праздника Преображения Господня (5 августа) он поднимается на святую вершину  и там встречает Франциска.

Родиной Франциска (будущего старца Иосифа) был остров Парос, родители  его Георгий и Мария были крайне бедны. Отец умер рано, и семья лишилась его поддержки. Детство и отрочество Франциск провёл в своей деревне, выполнял посильную работу, чтобы помочь семье. Позже уехал в Пирей и работал в Лаврии, пока не был призван на военную службу на флот. Вернувшись, сэкономив небольшие средства, открыл свое дело. В двадцать три года он начал изучать святоотеческие книги. На него произвели большое впечатления жития святых отцев, в особенности строгих подвижников. Он покинул город и в предместье начал подражать подвижникам.  Встретившись в Афинах с афонским монахом, попросил разрешения вернуться с ним на Святую Гору. Перед отъездом он часть денег оставил родным, большую же часть сбережений истратил на милостыню.  Когда юноша удалился на Афон, его мать рассказала своим близким, что с  самого его рождения знала, что он будет монахом, ссылаясь на чудесное видение: «Когда я родила моего Франциска и лежала на постели, а рядом со мной был спелёнутый младенец, то увидела, как кровля дома раскрылась и некий крылатый юноша, настолько прекрасный, что я  едва могла взирать на его сияние, спустился вниз, встал возле младенца и начал распелёнывать его, намереваясь забрать с собой... Я возражала, но Ангел дал мне некое многоценное украшение в виде креста и взял моего ребёнка». С тех пор Мария верила, Франциск когда-нибудь последует за Христом.

 Из воспоминаний старца Иосифа Исихаста: «Жил я в миру и тайно творил суровые, до пролития крови, подвиги. Ел после девятого часа и раз в два дня. Пентельские горы и пещеры познали меня как ночного ворона, алчущего и плачущего, ищущего спастись. Испытывал, могу ли я вынести страдания, уйти монахом на Святую Гору. И когда хорошо поупражнялся несколько лет, просил, чтобы Господь меня простил, что я ем раз в два дня, и говорил, что, когда приду на Святую Гору, буду есть раз в восемь дней, как пишут жития святых… Пещеры всего Афона принимали меня своим посетителем. Шаг за шагом… стремился я найти духовника, который научил бы меня небесному созерцанию и деланию».

Убедившись в сходности своих исканий, юноши  пообещали друг другу не разлучаться до смерти. Спускаясь с вершины Горы, они  посетили исихастирий старца Даниила, чтобы посоветоваться с прославленным духовником. Он подчеркнул, что им необходимо подчиниться какому-нибудь старцу до самой его кончины, чтобы избежать сетей прелести и наследовать его благословение.

Они долго искали духовника и подходящих условий для безмолвной жизни, наконец, обратились к известному исихасту Каллинику с просьбой принять  их. Из воспоминаний старца Арсения: «Мы посетили его, и попросили оставить нас в своем братстве. Действительно, он оставил нас, но его единственным советом было точное хранение послушания: «Если я научу вас своему искусству, и вы вкусите меда безмолвия, то кто же будет тогда работать? Сейчас вы будете находиться в послушании, а когда я умру, получите в наследство мой дар»…

В действительности это было прикровенное указание нам, чтобы мы ушли. Потому что отец Каллиник постоянно пребывал в затворе и не открывал никому... Великий подвижник проводил жизнь в сухоядении и всенощных бдениях».

По Промыслу Божиему, юноши познакомились  со старцами Иосифом и Ефремом. Это были родные братья из Албании преемники Никодима Дионисиата, учёного, писателя и безмолвника. Старец Иосиф вскоре умер, оставшийся старец Ефрем с радостью принял двух учеников.

Из воспоминаний старца Иосифа: «Наконец, мы нашли одного простого, доброго и беззлобного старчика, который дал нам благословение подвизаться, сколько это в наших силах, и исповедоваться у того духовника, который нам наиболее подходит». Этим старчиком был известный отец Ефрем-бочар (калива которого была посвящена Благовещению Божией)».

Пока они жили в Катунаках   старец Ефрем в пещере святого Афанасия постриг будущего старца в великую схиму, с именем Иосиф.

 Старца Ефрема, отличали блаженная простота, нестяжательность, любочестие, неприхотливости... Его главным рукоделием было изготовление бочек. Никогда и никому он не отказывал в помощи... Из воспоминаний старца Арсения: «…однажды отец Иосиф подзывает меня и говорит: «Из-за этого рукоделия не только нарушается наше безмолвие, но и старец может пострадать от переутомления, потому что он по своему любочестию никому не может отказать. Помолимся сначала, отец Арсений, а потом спросим его, согласен ли он удалиться вместе с нами в более уединенное место». Так и было...Он согласился с радостью и подтолкнул нас на поиски более уединенного места… Учитывая то, что главным образом нужно было освободить старца от тяжелой работы, мы обратили свой взор на скит святого Василия, где нашли одно очень удаленное, безмолвное, но и труднопроходимое место. Наш старец с радостью согласился на это, и однажды утром, попрощавшись со своей трогательной церковкой и со всеми соседями, на муле мы подняли старца и немного самых необходимых вещей в скит святого Василия… Мы посвятили великому Предтече построенную нами церковь. В этом благословенном месте мы начали уже свои великие подвиги. Между тем наш старчик, освобожденный от житейских попечений, ожил и отдал все свои силы высшим духовным подвигам и всенощным стояниям… (В скиту святого Василия они прожили с 1923–1938 гг.)

После кончины старца Ефрема отец Арсений сказал  отцу Иосифу: «Брат, ты знаешь, что я не могу взять инициативу на себя, и потому прошу тебя: возьми ее на себя ты, и я обещаю, что буду у тебя в послушании до смерти». (Хотя отец Арсений по монашескому постригу и по возрасту был старше на десять лет, а согласно правилам Святой Горы, старший из братии келии по праву должен был занять место старца).

По свидетельству духовных чад старца: тех, кто присоединился к их братству позже, старец Иосиф называл чадами и учениками, а отца Арсения всегда именовал своим братом и сподвижником. На общих же собраниях отец Арсений всегда вел себя с отцом Иосифом как со старцем.

Духовный сын старца Иосифа монах Иосиф вспоминает: «Старец  Иосиф рассказывал нам, что в пору своей жизни в скиту св. Василия и упорного подвижничества в безмолвии и молитве он однажды... исполнился света. Тогда ум, погружённый в глубину сердца и наслаждающийся молитвой, прервал своё созерцание и обратился к разлившемуся вокруг вышеестественному свету. Внезапно старец  увидел перед собою длинный строй монахов, напоминавших ополчение, изготовившееся к битве. Напротив них... стояли, также в виде войска... эфиопы зловещего вида... Высокий и славный военачальник... сказал: «Хочешь встать в первый ряд сражающихся?» Я же, сам желавший этого, весьма обрадовался и попросил его поставить меня туда... Он... произнёс:

«Тому, кто желает мужественно сражаться против этих мрачных воинов, я не буду препятствовать, но окажу помощь». Когда я пришёл в себя после видения, то немедленно понял его смысл и сказал: «Ну, смиренный Иосиф, готовься  исполнить своё обещание». И в самом деле, искушения вскоре стали ещё сильнее».

Вслед за проведением в жизнь подвижнического и безмолвнического распорядка началась плотская брань, которая, по мнению отцов, является первой из вступающих в бой. Старец Иосиф стойко принял эту брань... Шли  в ход длительные бдения, усиленная жажда, долгое стояние на ногах... нанесение себе побоев палкой... Старец вспоминал: «Я находил покой в молитве, которая оставалась моим единственным утешением».

Однажды старец увидел «нечистого духа блуда», старец пытался схватить его, но это было, невозможно, дух «сделался невидимым». Со слов старца, по благодати Христа и Пресвятой Владычицы Богородицы, после этого его покинули тяжесть этой брани и помыслы совершенно успокоились.

 Из воспоминаний старца Арсения: «Разыскивая преподобных и богоносных отцов,  мы нашли в пещере святого Петра одного редкого подвижника – отца Даниила, священника, наделенного даром слез. От этого дара, как от некоего источника, возрастали и многие другие украшавшие его дары, и, прежде всего рассуждение, прозорливость и предвидение. Чтобы показать его прозорливость, я расскажу о том, что случилось с моим послушником старцем Кириллом из Нового Скита.

В Новом Скиту есть одна калива, посвященная Живоносному Источнику. Там жил один благочестивый юноша, оставивший в миру брата-сироту. Волнуясь о нем, он решил сходить познакомиться с отцом Даниилом и получить его совет. Отец Даниил не был с ним знаком, однако, прежде чем он открыл рот, назвал его по имени и сказал: «Отец Кирилл, не беспокойся за Никоса (Николая). Все у него хорошо, и он готовится сам приехать к тебе». И действительно, в скором времени приезжает Никос к своему брату.

Никос, прижившись у брата, стал монахом, а позже и священником, известным всем как отец Неофит. Но старец их почил, оставив обоих рясофорными. Когда мы со старцем Иосифом и нашими братьями спустились из пещер Малого скита святой Анны в Новый Скит, тогда присоединились к нам и эти два родных брата. После смерти нашего старца Иосифа они открывали мне свои помыслы. Я решил постричь и постриг в великую схиму отца Кирилла. Тот же, в свою очередь, как старец келии стал восприемником в постриге у отца Неофита. Несмотря на то, что они внешне не отличались от других отцов, оба были тайными делателями добродетели, а наипаче Кирилл, под конец своей жизни сподобившийся великого дара прозрения и предвидения. Некоторым он объявлял их неисповеданные грехи, разрешал недоумения и казавшиеся неразрешимыми проблемы многих людей.…Но наиболее удивительно то, что на много лет вперед отец Кирилл предвидел будущее наших маленьких монашеских братств. Вот в точности его слова: « Из этих калив,– показывал он на наши каливы,– выйдет много игуменов». (Калива - отдельная постройка вместе с земельным участком, предназначенная для ограниченного числа монахов. Обычно каждая калива имеет свой внутренний храм. Несколько калив образуют скит.)

И действительно... из этих маленьких калив вышло ни много, ни мало – пять игуменов… (Это было еще до смерти отца Арсения. После его успения число игуменов достигло семи. Один из них стал даже епископом.)  Итак, у старца Даниила был обычай совершать бдение и каждую ночь, ровно в двенадцать, служить литургию. На литургии ему помогал, пел его послушник – отец Антоний, который все делал сам… Каждый раз при служении литургии он проливал реки слез и литургия затягивалась на два–три часа.

Закончив литургию, он закрывался тотчас в своей келии для продолжения молитвы и там часами проливал слезы. К счастью, для нас он делал исключение и принимал нас. Он знал, что по окончании Божественной литургии мы ждали благого слова из его освященных уст, и первым его словом, которое он любил говорить, было следующее: «Святая Синклитикия говорит: «Когда Светильник горит, то светит другим, но опаляет собственные уста (обжигает фитиль)». (Старец имел в виду страсть тщеславия.) Он очень боялся, как бы в беседах не потерять того состояния, в котором находился. Он говорил немного и, чтобы не терять времени, сам «прочитывал» наши помыслы, и, дав нужные советы, отпускал нас с миром…Пища его была всегда одна и та же. Круглый год он ел однажды в день вареную фасоль. Мешок фасоли ежегодно присылал ему кириархальный монастырь. Сей же святой старец, все возлагавший на Бога, безропотно ел её, говоря: «Что послал нам Бог, то мы и едим»...

От этого великого подвижника и от старца Кирилла мы переняли порядок всенощного бдения и ежедневного питания. На протяжении всего года мы ели один раз в день; пять дней без масла, а в субботу и воскресенье в свою скудную пищу мы добавляли несколько капель масла, но и тогда ели один раз. Однако самой обычной нашей пищей были сухари. Бывал и свежий хлеб, но редко. Старец Даниил определил нам и меру. Он взял столько сухарей, сколько помещалось в ладони, и сказал: « Ешьте вот столько»… (В монастырских трапезах собирали остатки хлеба, сушили их и раздавали подвижникам. Плохими они были или хорошими, мы брали то, что нам давали. Монастырь - Лавра преподобного Афанасия) Если находили какую-нибудь дикую траву или что попадалось под руку, то добавляли это к сухарям. Если в субботу или воскресенье обреталась и какая-нибудь сардина или немного сыра, то ели и это...

Когда мы куда-нибудь шли, то у нас было заведено, чтобы один шел за другим на расстоянии пятнадцати–двадцати метров, дабы избегать празднословия и непрестанно творить молитву. Если случалось встретить кого-нибудь, мы приветствовали его поклоном, не вступая в разговор. Иногда попадались и любопытные. Они видели двух босых монахов, одетых в тряпье. (По словам старца Арсения они зимой и летом «ходили босыми»)

– Откуда вы? Куда идете? Не холодно босиком-то?

Старец – ни слова. Я же из чувства сожаления не мог не обменяться двумя–тремя словами с другими монахами в первые годы своих подвигов. Но потом старец Иосиф останавливал меня и спрашивал шутливым тоном: «Что случилось, отец Арсений? Ты поисповедовал человека? Достоин он стать священником?» ( Таким обходным путем он исправлял отца Арсения)».

По свидетельству духовных чад старцев: старец Иосиф после многочасового ночного бдения  обычно занимался рукоделием, изготавливал маленькие крестики, а отец Арсений по большей части следил за внешними работами по дому, за фундаментом, за всем. Также он нередко спускался к пристани, чтобы забрать шестьдесят–семьдесят килограммов груза не столько для себя, сколько для других престарелых монахов. На протяжении многих лет подвижники не ложились в кровать. Из воспоминаний старца Арсения: « В конце концов, эту нашу крайность исправили монахини. Старец выезжал с Афона для духовной поддержки монастырей. В одном женском монастыре сестры убедились, что какой они застилали кровать с вечера, такой и находили ее утром. Дошло это до игумении. Подзывает она старца Иосифа и говорит ему:

– Умеешь ли ты слушаться?

– Умею.

– Так вот, с сегодняшнего дня, когда отдыхаешь, будешь ложиться в постель.

Старец оказался в затруднительном положении, но – сотворил послушание. Впервые он лег в постель и, когда проснулся, почувствовал такой прилив сил, такую ясность ума, что уразумел слова Писания: Послушание лучше жертвы. Бдение прошло так хорошо, что, вернувшись, он сказал мне: «Отец Арсений, с сегодняшнего дня мы будем отдыхать на своих деревянных ложах». И я без прекословия ответил: «Буди благословенно»... Многие перебывали у нас, но мало осталось. Сурова была наша жизнь. Но, несмотря на это, они брали у старца Иосифа некоторые уроки и шли туда, где могли жить… Вообще, когда послушник имеет веру в благословение старца, то может свернуть горы. Часто, взяв груз, превышавший мои силы, я падал на колени. Но, когда я крестился и призывал благословение старца Иосифа, груз начинал уменьшать свой вес, меня как будто кто-то подталкивал, и я взлетал птичкой, непрестанно творя молитву.

Из воспоминаний духовного сына старца Иосифа монаха Иосифа: «Наша жизнь подле старца носила черты скорее детства, нежели зрелого состояния. Мы видели, что старец никогда ничего не предпринимает, не помолившись. Когда мы задавали какой-либо вопрос о будущем или относительно следующего дня, он говорил, что ответит нам завтра, и цель его заключалась в том, чтобы этому ответу предшествовала молитва... Мы знали, что если бы мы попытались каким-то образом прекословить, выставляя благовидные предлоги в поддержку собственной точки зрения, то старец уступил бы со словами: «Делайте, как знаете». Следовательно, «первое слово» духовного отца, принимаемое с верой и послушанием, выражало Божественную волю...

В числе обязанностей, исполнению которых старец обучал нас с первых дней нашей жизни под его началом, было и соблюдение распорядка и благочиния. Беспорядочность же он описывал в самых мрачных тонах и часто напоминал нам изречение преподобного Ефрема Сирина: «Не имеющие руководства падают, как листья». Это, как говорил нам старец, сказано именно о беспорядочности. Если ты останешься у меня, говорил он ученику, то я хотел бы чтобы ты имел определенный порядок в своей жизни. Ведь без этого ты не станешь монахом.

Одной из важнейших отличительных черт этих благословенных подвижников была строгость распорядка их жизни. Этим отличался и наш старец, который требовал от нас такого же поведения. Он говорил нам, что характер и личность человека складываются, прежде всего, благодаря неизменному следованию упорядоченному и правильному образу жизни. Человек, приняв решение не нарушать порядка, приобретает решительность и мужество, которые весьма важны и необходимы в нашей жизни, коль скоро подвижничество наше есть борьба, и притом жестокая...

Следует хотя бы немного сказать об опыте старца, умевшего анализировать искушения с исключительно тонкой рассудительностью. Вообще, он считал всякое искушение полезным, однако делал сугубый упор на объяснение личных искушений, а именно нерадивости и самомнения, которые называл разрушительными... Старец хорошо знал значение приносимой искушениями пользы и часто повторял святоотеческое изречение: «Убери искушения, и никто не спасется», а также слово Писания: невозможно не прийти им (Лк.17,1), он тщательно перечислял причины и поводы для них и учил нас избегать их, насколько возможно: «Неожиданно приключающиеся с нами искушения промыслительно обучают нас трудолюбию и привлекают нас к покаянию даже вопреки нашей воле. Святой Марк Подвижник говорил: «Находящие на людей скорби суть порождения их собственных пороков».

Как указывают святые отцы, искушения подразделяются на множество видов. Одни из них посылаются подвижникам, чтобы те получили пользу и более преуспели в подвиге... Иные искушения даются удалившимся от истинного пути и заблудшим, чтобы они приблизились к Богу; иные же — праведникам и друзьям Божиим, чтобы они наследовали обетование... Столкнувшись с затруднениями и испытав таинственное утешение благодати, люди с верою и любовью обращаются к Богу, способному спасти их, и припадают к Нему, смиренно прося у Него спасения, которое и является той целью, ради которой они были искушаемы.

На все, что казалось сложным или трудным, у старца был готов ответ: «А где же Бог?» Для него это означало, что Бог непременно разрешит проблему... Часто старец привлекал наше внимание к теме изменения и говорил: «При изменениях вы должны мужественно перенести два этапа, которые являются основными. Во-первых, будьте непреклонными, когда они обрушиваются на вас и вызывают в вас перемены, а во-вторых, старайтесь разобраться в причинах, которые их вызвали».

При испытании, следующем за добрым делом, терпение человека свидетельствует о его добровольном и сознательном расположении, о том, что он принялся за это дело не случайно, но осознанно и только ради исполнения Божией заповеди. Кроме того, старец объяснял нам: «Не надо заблуждаться, думая, что эти сухие и безрадостные состояния отгоняются общением с людьми, встречами, шутками. Они отгоняются только терпением, молитвой и надеждой. Юным помогает воспоминание о будущем, то есть о смерти и Вечной Жизни, и, отчасти, размышление о Домостроительстве, направленном на спасение мира»...

По свидетельству отца Арсения, у старца Иосифа был великий дар утверждать души. О силе его молитв ходили легенды.  Старец Арсений рассказывал, что когда однажды в Новом Скиту они получили скисшую фасоль, старец «сотворил теплую молитву со слезами» и на следующий день  эту фасоль дал всем кто подвязался рядом с ним, они по послушанию её ели, и она казалась им сладкой, как сахар!

Другой раз, старец пожалел отца Арсения,  который в жаркий день издалека носил воду на плечах, так как дождевой воды не хватало. (В виду того, что рядом не было источника воды, подвижники использовали дождевую воду, которая по желобкам собиралась  в цистерну)  Старец стал молиться  Божией Матери: «Прошу Тебя, моя Богородице, дай немного воды, потому что отцу Арсению очень трудно». Внезапно скала покрылась каплями воды, которые начали вскоре капать с нее. Когда подвижники подставили таз и собрали воду, её оказалось достаточное количество. Так  отец Арсений был освобождён от обязанности носить воду в тот жаркий день.

Одним из многих подвигов, которые  совершал старец Иосиф, был затвор в пещере на долгое время, отец Арсений  обеспечивал его всем необходимым. По свидетельству старца Арсения, в один из праздников старец Иосиф ощутил желание причаститься Божественных Таин, но не смел нарушить затвор и оплакивал себя как недостойного Тела и Крови Спасителя. Старец потом рассказывал, что в темной пещере внезапно засиял небесный свет, и он увидел Ангела, который держал в руках «на лжице Владычние Тело и Кровь», Ангел тихо произнёс: «Тело и Кровь Христовы. Причащается раб Божий монах Иосиф». Он причастил его и стал невидим.

Когда  монах Иосиф однажды спросил прозорливого старца, как он сумел точно предсказать возвращение брата Афанасия, то ответил: «Лучше бы мне помолиться за тебя, чтобы ты скорее сам почувствовал, нежели узнал, что происходит... Я стоял возле своего окна, преклонив колена. В какой-то момент, когда я удерживал свой ум в действии молитвы, которое возникает благодаря просвещению  Божественной благодати, свет вдруг значительно усилился и ум мой начал расширяться и избыточествовать настолько, что всё сделалось для меня ясным, и я увидел весь наш край от Катунаки до Дафни и монастырей внизу, а также  и то, что находилось позади меня...

Свет же этот не был таким, как естественный свет, происходящий от солнца или рукотворных светильников... Этот свет пребывает в самом человеке, ощущается им, как собственное дыхание, наполняет его, словно пища или воздух, избавляет его от естественной тяжести и преображает настолько, что человек уже не знает, остаётся ли для него тело, вес или иное ограничение. Тогда я увидел, как Афанасий, взвалив на плечи свой мешок, идёт к нам... »

Из рассказа старца Арсения: «Однажды пришел к нам один очень образованный монах. (Монах Герасим (Менаяс)). Он... попросился пожить немного с нами. Старец сказал, что если он будет слушаться, то пускай живет сколько хочет. Человек этот таскал за собой маленький чемодан. Старец говорит ему:

– Что там внутри?

– Лекарства, Геронда (с греч. старец). Поэтому я и пришел к вам: может быть, вы меня вылечите.

– Я вылечу тебя, но с одним условием: если содержимое этого чемодана ты высыпешь с кручи и будешь есть один раз в день то, что едим и мы.

– Но, Геронда, если я выброшу лекарства, то умру. Только за счет них я и держусь...

Он и не уходил, и не слушался, пока не сжалился над ним Бог и он не услышал в себе громкий голос: «Почему не слушаешься ты Старца?».

Тогда он, наконец, выбросил лекарства и стал есть вместе с нами. На следующий день утром он приходит радостный к Старцу и говорит:

– У меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя. Все болезни ушли, и я чувствую себя как ребенок. (У него было семь серьезных заболеваний.)

 В один день он приходит и говорит:

– Геронда, одна из семи болезней возвратилась назад.

– Я хочу, чтобы ты поисповедовал свои помыслы.

– Вот, Геронда, вчера пришел один помысл неверия и говорит мне: «Он заставил тебя, и ты выбросил лекарства. Если, как человек, ты заболеешь снова, где здесь, в пустыне, ты найдешь такие лекарства?».

– Вот в этом и дело,– отвечает Старец,– поэтому болезнь и вернулась.

– Вылечи меня, Геронда, и я обещаю, что впредь буду внимателен.

Хватит с тебя, что ты вылечился от шести болезней. Эта у тебя останется, чтобы ты был внимателен и дабы у тебя был и маленький крест».

После пятнадцати лет суровых подвигов в скиту святого Василия два подвижника решили спуститься... Старец Арсений рассказывает об этом следующее: «У старца нашего был младший брат, которого звали Николай. Он, последовав за своим братом, пришел к нам где-то в 1925–1930 годах, стал монахом и получил имя Афанасий. Когда  он стал жить вместе с нами, он взял на себя внешние работы, а я занялся рукоделием. Наша калива в скиту святого Василия была маленькой, и мы оказались в безвыходной ситуации. Когда Старец услышал, что в Малой Анне есть место уединенное и с пещерами, то осмотрел его и нашел подходящим для безмолвия...

Поневоле все пришлось начинать сначала, пока с помощью подручных средств мы не оборудовали для жилья маленькие пещеры и не построили крохотную, но очень уютную часовню... Что касается икон, то нам в подарок их написало соседнее братство ананеев, с которым мы поддерживали тесные братские связи. Не замедлил помочь и отец Ефрем Катунакиот (Иеромонах Ефрем Катунакский (или Катунакиот) (1912–1998) – один из наиболее известных духовников Афона последних лет, духовное чадо старца Иосифа Исихаста. Он приходил, чтобы отслужить литургию.)».

Приведём одно из высказываний иеромонаха Ефрема: «Отцы, монашеская жизнь и очень проста, и очень сложна. Для настоящего послушника монашеская жизнь – это рай. Монах должен выучить два слова: одно – «благослови», а другое – «буди благословенно». Это так просто и легко, но, к сожалению, мало кто это выполняет. Если ты хорошо выучил этот урок, то усвоил монашескую жизнь.

Наш старец Иосиф вместе с отцом Арсением подвизались настолько сурово, что такие подвиги мы можем встретить только в житиях великих святых. И все же этот великий подвижник, кроме подвижнических трудов, всегда похвалял послушание. Хочешь стяжать дары? Послушание! Хочешь приобрести молитву, хочешь слезы? Послушание! Хочешь дара чудотворения, прозрения, предвидения? Все через послушание и только послушанием».

По свидетельству старца Арсения: «Отец Ефрем, приехав на Афон, впервые поселился у отца Никифора на Катунаках. Тот, увидев такого ревностного и благочестивого юношу, через год постриг его в монахи, а через год–два, несмотря на его возраст, сделал священником. Отец Никифор был строг с братией: целый день рукоделие, строгие посты. Что же до молитвы и образа жизни, здесь не было ничего. Но монах без молитвы ничем не отличается от мирянина…  Незадолго до хиротонии отца Ефрема старец Иосиф пригласил в нашу каливу его старца послужить литургию. По Божественному домостроительству, отец Никифор взял с собой и своего юного послушника. Старец Иосиф, завидев юношу, взглянул на него разок и говорит про себя: «Вот жаждущий олень. И воды не дают ему попить. Помощь нужна монаху, но как войдешь в чужую ограду?». Он возложил это на Бога. И действительно, Бог все устроил следующим образом: в том же году отец Никифор посылает своего монаха на хиротонию, и он становится священником. Тогда Старец не теряет удобного случая и просит отца Никифора регулярно присылать своего послушника для служения литургии.

 Итак, в первый раз отец Ефрем приходит ночью с фонариком на поясе в скит святого Василия служить литургию. Старец после Божественной литургии зовет юного служителя в свою келию…

– – Послушай, чадо мое…  Если ты желаешь быть рабом Христовым, то и ты должен претерпеть все то, что претерпел Он ради нас: презрение, ругань, уничижение, даже оплевание и избиение. Если ты все это терпишь, то и ты поднимаешь маленький крест и следуешь за Христом. Через комфорт, ложные почести, через вежливость не приходят спасение и преуспеяние.

Все это и многое другое та жаждущая душа впитала тотчас, как губка. Он отвечает в свою очередь:

– Спасибо, Геронда, за все то, что я услышал сегодня. Я все это принимаю. Только есть у меня одно недоумение: не должны ли и мы, как монахи, учиться молитве?

Услышав это, Старец обнял его и говорит:

– Очень правильно, чадо мое. Итак, впредь – послушание своему старцу, а что касается молитвы, то это уже моя забота. Отныне непрестанно будешь говорить: «Господи Иисусе Христе…», а ночью будешь жить по тому уставу, который я дам тебе.

С того дня душа юноши воскресла. Он непрестанно творил молитву, каждую ночь совершал бдение и под руководством старца Иосифа, в два–три месяца стал подобным огню.

С тех пор отец Ефрем следовал за нами повсюду. Старец даже помог отцу Ефрему со здоровьем, потому что тот мог заболеть туберкулезом»… Старец Арсений позже говорил  своим духовным чадам: «Вот ведь мы совершили столько суровых подвигов, а он одним лишь послушанием обогнал нас всех. Но его послушание было мученическим: его старец был очень суров, однако он терпел его до конца. Вот что важно. Благословение его да пребывает с нами».

 В 1953 году к подвижникам присоединился благочестивый монах Феофилакт, который на протяжении многих лет подвизался с иеромонахом Иоакимом (Специерис) в маленькой  каливе в Новом Скиту. После смерти старца  Иоакима, он попросил принять его в братство, старец Иосиф принял его и постриг в великую схиму. С тех пор и отец Феофилакт стал следовать в своей каливе в Новом Скиту такому же порядку во бдении.

Из воспоминаний монаха Иосифа Дионисиатиса: «Старец Феофилакт, обладал многими добродетелями, среди которых выделялись нестяжательность и неприхотливость. Денег у него не было никогда. Когда он нуждался в них, то с верой просил у своих небесных покровителей, и они присылали ему столько, сколько было нужно. Лампады храма святых Бессребреников у него были всегда зажжены. В проскинитариях  скита он зажигал лампады круглый год. И даже когда снега было с полметра, он должен был спускаться и зажигать лампады.

Приготовленную пищу он ел только тогда, когда мы ему давали, а дома ничего не готовил. Этому старчику Бог дал дар часто видеть умными очами души сверхъестественные вещи. Однажды он увидел, как вокруг одного монашеского братства ходит сатана и расставляет свою сеть. Феофилакт говорит старцу этой келии:

– Будь внимателен, сатана что-то замышляет в твоем братстве.

Не прошло много дней, как один монах собрался и ушел. Некоторому духовнику он сказал: « Будь осторожен, вчера сатана ходил вокруг твоей келии».

И действительно, на следующий день один монах, обманув его своей ложной исповедью, получил от него подпись под присягой ставленника для хиротонии во священника. Позже, когда духовник вновь поразмыслил об исповеди, он понял обман и взял назад свое согласие.

После преподобнической кончины старца Иосифа отец Феофилакт,  чувствовал, когда кто-то нуждался в помощи, каждое лето приезжал на Пелопоннес и помогал как монастырям, так и многим людям. Только одно его смиренное присутствие было живой проповедью. Когда мы уходили из Нового Скита, старец Арсений очень просил его уйти с нами. Но, несмотря на свою глубокую старость, он предпочел остаться в своей келии, пока не лишился зрения. С того времени за ним до самой его кончины в 1986 году ухаживали его соседи – благочестивое братство авраамеев. Благословение его да пребудет с нами.

Отец Феофилакт, когда присоединился к нам как один из наших братий в 1953 году, приходил в Малую Анну из Нового Скита. Он из практических соображений предложил старцу перебраться со всем братством в Новый Скит, в достаточно просторную келию святых Бессребреников»…

 Два старца, обойдя место, оба убедились в том, что это то, что они искали. На следующий же день братство переехало в новые подвижнические келии. А отец Афанасий (родной брат старца Иосифа) поселился в каливе Благовещения Пресвятой Богородицы, в очень уединенном месте.

«В этой каливке отец Афанасий пробыл почти до самого конца своей жизни. Но при неожиданной перемене в его здоровье во сне ему явился его брат по плоти и старец по духу, как рассказывал мне сам отец Афанасий, и убеждал его перейти на дальнейшее жительство в монастырь Филофей. И этот старчик тоже был украшен множеством добродетелей. После своего отречения от мира он положил себе за строгое правило никогда не выезжать со Святой Горы, а также никогда не принимать квалифицированной врачебной помощи. Это он в точности сохранил до самой своей кончины. Поселившись в скиту святого Василия, он взял на себя все внешние работы, освободив таким образом, отца Арсения, который с тех пор ограничился лишь рукоделием. Отец же Афанасий часто ходил по монастырям, продавая рукоделие или обменивая его на необходимые для келии вещи, при этом часами нося тяжести на спине…

По характеру он был всегда веселым, приятным в беседе, воздержным в пище, говорил полезные поучения, очень любил службы… Все заставшие его вспоминают, что молитва и славословие никогда не сходили с его уст...

Когда пошатнулось его здоровье, он был вынужден ограничиться своей келией. Одновременно с этим ноги его так распухли, что полопались вены, и образовалась такая большая рана, что были видны кости его ног. Но самым страшным было то, что в ранах завелись черви, о чем я свидетельствую как очевидец. Благочестивый и опытный монастырский врач монах Савва напрасно просил старца разрешить обработать раны.

Старец при приближении избавления, конечно, не хотел преступать своего правила, принятого им с самого начала отречения от мира. Поэтому он без ропота отвечал: «Чада мои, лучше сотворите молитву, чтобы и мою душу поскорее забрал Господь»…

Он отошел ко Господу, приложившись к остальным отцам своего братства во дни Пятидесятницы (в период от Пасхи до Пятидесятницы) в 1984 году.

Отцы не замедлили построить в двух больших келиях по небольшому храму. Один был посвящен Благовещению Пресвятой Богородицы, другой – честному Иоанну Предтечи.

В скором времени и отец Ефрем по благословению старца Иосифа был рукоположен в иеромонахи, и служил в церкви Благовещения. Отец же Харалампий жил и служил в уютной церковке Иоанна Предтечи. Отец Ефрем некоторое время жил с отцом Феофилактом в келии святых Бессребреников. А отец Арсений выбрал маленькую каливку, расположенную рядом с келией Иоанна Предтечи... В этой каливе он продолжал свои великие подвиги, и там я имел благословение познакомиться с ним впервые». (Монах Иосиф Дионисиатис)

Монах Иосиф вспоминает о последних днях своего духовника следующее: «По природе кроткий, мирный и сострадательный по отношению к ближним, к самому себе он был непреклонным и строгим в невероятной степени. Этим  объяснялась и его настойчивость в сохранении изначальной ревности до самого конца жизни... Он выглядел невероятно старым и разбитым. Особенно пострадали его ноги, так что он почти совершенно не мог стоять... Всё тело его распухло. По словам старца, у него была лейкома. Когда ему случалось порезать руку, вместо крови, текла вода...    

Состояние здоровья старца Иосифа  ухудшилось. В спасительное лето 1959 от Рождества Христова, после того как он предвидел и предвозвестил свою кончину, 15 августа, после Божественной литургии, Пресвятая Богородица в день Своего святого Успения забрала его блаженную душу.

     Старец дал благословение своим чадам, «чтобы после его смерти каждый из них жил на своей келии, дабы вокруг каждого из них собралось братство». После преподобнической кончины старца Иосифа каждое его чадо жило в отдельной каливе, подвизаясь по исихастскому уставу, согласно преданию старца. Но слава отцов-безмолвников этого места не замедлила распространиться. И вот уже соседние монастыри – святого Павла и Дионисиат – приглашают их к себе в качестве духовников. Первый монастырь – отца Ефрема, а второй – отца Харалампия. Вскоре в прекрасных монастырях Святой Горы: Филофей, Дионисиат, Ватопед вместе с благословением старца Иосифа водворился исихастский дух, получив в наследство от него основные правила: «Послушание, непрестанная молитва, бдение и откровение помыслов».

Отец Арсений часто говорил нам: «Относитесь осторожно к уставу, доставшемуся вам. Мы со старцем проливали кровь, чтобы готовым передать его вам. Вы же лишь храните его». Поэтому каждый из нас пусть отнесется к этому ответственно, если мы, как потомки, желаем гордиться такими предками»…

Отец Арсений, всегда молясь, зачастую видел в видении сверхъестественные вещи. Особенно часто он видел своего Старца и сподвижника, который и после смерти направлял его и оберегал от ошибок и ловушек…  Для примера я приведу один случай:

Несмотря на то, что по своей доброте и простоте старец Арсений так легко раздавал свои благословения, однажды, я помню, странным образом он был непреклонен до такой степени, что огорчил одного брата. Когда его спросили, почему он был так суров, он ответил: «Пришел вчера старец  Иосиф и сказал мне: «Арсений, будь осторожен, не бери чужую тяжесть… Завтра придет Х., не давай ему благословения».

Что касается обычных снов, то отец Арсений очень часто видел старца Иосифа и воспринимал это как нечто естественное: «Всю жизнь мы прожили неразлучно… Если же ты подвижник, то молишься даже во сне. А молитва эта днем дает большую силу и сладость».

Чин нашего ежедневного бдения старец Иосиф определил так: сначала молитва совершалась наедине на протяжении пяти–шести часов. За это время каждый монах совершал свое монашеское правило, состоящее из ста пятидесяти – трехсот земных поклонов и четырех четок по триста узелков, совершаемых с крестным знамением. Бдение заканчивалось общим богослужением на два – два с половиной часа, завершавшимся ежедневной Божественной литургией.

Отцу Арсению, когда мы перешли в Буразери, было приблизительно восемьдесят пять лет. Несмотря на суровую жизнь, он, как сам говорил, ни разу не брал в рот таблеток. Однако тело его погрузнело настолько, что он, опустившись на колени, не мог встать без посторонней помощи... Он совершал поклоны, нагибаясь до своей кровати. Оттуда он мог встать. Но говорил:

– Раз эти поклоны половинчатые, то я делаю их в два раза больше и таким образом выполняю свою норму.

Что же касается молитвы, то он всегда, доколе был в силах, молился стоя или преклонив колени…

В 1968 году, была укомплектована и преобразована в киновию одна из восьми идиоритмических обителей Святой Горы – монастырь Ставроникита. Первым его игуменом стал отец Василий – впоследствии первый игумен Иверского монастыря.

Отец Василий считался членом братства старца Паисия. Братство это состояло из нескольких монахов, подвизавшихся наедине под наблюдением этого великого и благословенного подвижника.

После преобразования монастыря Ставроникита по просьбе игумена Василия отец Паисий остался в обители для духовной поддержки новообразованной братии киновии.

По Божественному смотрению в ту пору занемог великий русский подвижник и духовник отец Тихон, безмолвствовавший на расположенной неподалеку и принадлежавшей тому же монастырю Ставроникита келии, посвященной Честному и Животворящему Кресту. За отцом Паисием осталась привилегия ухаживать за отцом Тихоном в последние его годы и самому закрыть ему глаза. После преподобнической кончины этого великого аскета единодушный с ним подвижник Паисий стал его преемником по келии.

С тех пор с этим приснопамятным и святым старцем у нас завязались самые добрые соседские отношения. Он часто принимал участие в наших ночных службах и в Таинстве Божественной Евхаристии...

В книге «Отцы-святогорцы и святогорские истории» старец Паисий* посвящает маленькую главу беседе с отцом Арсением: «Отец Арсений по своей простоте выражает недоумение: « Когда я молюсь по четкам стоя, то ощущаю сильное божественное благоухание. А когда молюсь сидя, едва его чувствую».

Отец Паисий был весьма удивлен, ибо понимал, что благоухание во время молитвы есть свидетельство чистоты сердца молящегося, той чистоты, благодаря которой сердце человеческое становится храмом облагоухающего его Святаго Духа... С тех пор он преисполнился к нему особенного уважения.

Однажды отец Арсений сидел со старцем Паисием на скамейке во дворе. Отец Паисий спрашивает:

– Отец Арсений, видишь ли ты старца Иосифа во сне?

Старец в простоте отвечает ему:

– Да, геронда, вижу. Несколько ночей тому назад я видел его наяву. Он пришел, обнял меня и говорит: «Доколе мы будем жить по отдельности? Приходи, я жду тебя». А я ему отвечаю: «Но разве это в моих силах?».

Отец Арсений после сурового подвижничества первых лет в конце своей жизни, когда уже укротил страсти, сообразовывался с общежительным уставом, но вкушал всегда с воздержанием. Однако когда он помышлял о прежних подвигах, его беспокоил помысл. Поэтому он часто говорил нам:

– Бог дал мне два дарования: первое – вкушать пищу два раза в день, а второе – никогда не болеть и не положить за всю жизнь в рот ни одной таблетки.

Старец Арсений никогда не болел и до самой старости силы его не оставляли.

Во время одного небольшого собрания братии он, между прочим, сказал нам следующее:

– Насколько это в ваших силах, следите за тем, чтобы все отцы были вами довольны. Если в киновии у тебя хорошие отношения с девяносто девятью братьями, а одного брата ты по невнимательности огорчил, то он становится препятствием в твоей молитве.

Однажды один брат положил передо мной поклон и говорит: «Благослови, геронда. Я опечалил одного брата и потому молитва не идет». Я отвечаю ему: «Ну, ничего страшного. Положи перед братом поклон, чтобы пришла любовь, и молитва вернется снова».–«Геронда, но ведь я положил поклон перед тобой, разве этого недостаточно?». – «А вот и нет,– говорю ему,– недостаточно. В чем ты перед ним провинился, за то и попросишь прощения». Я видел, как внутри него происходила борьба. Наконец, он пошел и попросил прощения. На следующий день он приходит снова и говорит мне: «Спасибо, геронда, за совет. Всю прошедшую ночь я молился с радостью и умилением».

– Геронда, просить прощения – это хорошо, но случается, что попросишь у кого-либо прощения, а он не прощает. Как быть?

– Ты попросил прощения? Значит, ты свободен. Следи лишь за тем, чтобы иметь любовь к брату. И впредь, пока он не примет твоего покаяния, немного тяни за него и четку.

Из воспоминаний  старца Арсения: «Когда были молодыми, делали до трех тысяч поклонов, и четку всю ночь я тянул с крестным знамением. Но однажды у меня схватило плечо, и я сказал об этом Старцу. С тех пор он велел мне тянуть четку, не творя крестных знамений, кроме тех, к которым нас обязывает наше ежедневное правило.

– Первые годы в скиту святого Василия мы, похоронив своего старчика, подвизались вдвоем, но каждый по отдельности – в своей келии.

По инициативе старца Иосифа мы испробовали все виды бдений, о которых пишут святые отцы. Долгое время мы никогда не ложились в кровать. Бдение наше начиналось вечером и заканчивалось утром, на восходе солнца.... Днем мы занимались рукоделием, а я более всего следил за внешними нуждами келии. Одновременно мы непрестанно произносили «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Празднословие для старца Иосифа было смертным грехом.

Не смотрите на нас. Вы выполняйте две вещи, и у Христа мы будем вместе: послушание и свои духовные обязанности. Что же до поклонов, то делайте их по рассуждению старца – каждый по своим силам...»

Из воспоминаний духовных чад старца Арсения: «Живя рядом со старцем, мы убедились в том, что те простые вещи, которым он обучал нас, являлись не просто рассудочными словами, а тем, что он исполнял сам и чем жил. Почему от своего преизбытка легко передавал это и нам.

Когда отец П. первый раз послушником пришел в Буразери, помыслы напали на него с такой силой, что во время бдения он не мог произносить молитву. Он бежит к старцу Арсению и просит помощи. Старец же говорит ему:

– Не скорби. Помолюсь я, и сегодня ночью помыслов у тебя не будет.

И действительно, как уверял брат, в ту ночь ни один помысел не приближался к нему, так что он удивлялся такой силе молитвы старца. Когда ударили к ежедневной Божественной литургии, послушник прибежал поблагодарить старца.

Тот ответил ему просто:

– Это потому, что сегодня ночью ты все помыслы отослал ко мне!

Другой брат как-то по недоразумению оказался в одном непредвиденном искушении, и на две ночи его заперли в полицейском отделении. Находясь в такой великой нужде, он от всей души призвал молитвы старца. «Тогда,– рассказывает он,– в моей душе тотчас зажглось пламя такой силы, что на протяжении двух суток я не ел, не пил, не присел, не задремал, но мои ноги, подобно двум бревнам, держали меня прямо, и я молился непрестанно». Это, как уверяет брат, было великим даром от старца. Да, своим чадам он отчасти показал то, чем обладал, еще находясь в этой жизни…

Но, несмотря на это, сравнивая себя со старцем Иосифом, он по смиренномудрию видел себя очень далеким от него.

При беседе с мирянами у него был один благословенный обычай... Когда посетители интересовались умной молитвой, он спрашивал их:

– Есть ли у вас духовник? Исповедуетесь ли вы? Ходите ли вы в храм, молитесь ли дома? Поститесь ли вы в среду и пятницу? Регулярно ли причащаетесь?

Если посетители были людьми семейными, он добавлял:

– Соблюдаете ли вы воздержание со своей женой в посты, воскресные дни, праздники? Столько ли у вас детей, сколько дает вам Бог? Имеете ли любовь к врагам и друзьям? Если вы поступаете так, тогда мы побеседуем об умной молитве. Если нет, то и умной молитвы нет. И времени не будем терять.

Один благочестивый студент-богослов, часто посещавший Буразери, задал отцу Арсению следующий вопрос:

– Геронда, как возможно, согласно завещанию апостола Павла, творить молитву непрестанно?

Старец оказался в действительно трудном положении. Сам он переживал в себе это таинство. Но как объяснить это на словах, чтобы собеседник, еще не посвященный в этот язык, понял тебя? Чтобы выйти из тупика, он вынужден был на мгновение приоткрыть свой внутренний мир, сказав:

– Вот, чадо мое, как тебе объяснить? Сейчас с тобой разговаривает мой язык, но в сердце моторчик работает непрестанно.

Студент изумился ответу, помышляя о том, «какой, стало быть, пламень окружает этого простенького старца, что одновременно с беседой он сохраняет внутри себя непрестанную молитву!»  (Упомянутый юноша, закончив учебу, поселился на Святой Горе, где и был пострижен в монахи. Впоследствии стал игуменом в монастыре Ватопед).

Другой студент регулярно приезжал в Буразери, чтобы получить совет и благословение старца. Однажды, зайдя к старцу и получив благословение, он при выходе от него заметил, что старец что-то шепнул брату, находившемуся рядом. Из любопытства он спросил его потом:

– Что сказал тебе на ушко старец?

– Он сказал: «Этот будет монахом в Григориате».

Юношу как будто окатили холодной водой. Действительно, его намерение было таково, но по причинам личного характера он держал это в совершеннейшей тайне. Позже он стал иеромонахом в братстве монастыря Григориат.

В Буразери мы прожили двенадцать лет (1967–1979). В начале сентября 1979 года наше братство, наконец, переезжает с хилендарской келии в благословенный монастырь святого Дионисия. Эту священную обитель украшали многие известные наши современники, среди которых первым был старец Гавриил, являвшийся ее игуменом на протяжении целых сорока лет. Жизнь его в ту пору уже склонялась к закату. Кроме сего доброго пастыря, обитель обогатилась истинным чадом пустыни – подвижником Арсением.

На протяжении четырех лет мы сподоблялись вкушать их медоточивые слова – плод их многолетнего духовного опыта... Игумен Гавриил, за два года до своей преподобнической кончины прикованный к постели, госпитализируется в маленькую больницу монастыря. На следующий год за ним следует и другой подвижник пустыни – старец Арсений. Его помещают в ту же палату.

Благодаря ясности ума, которая отличала обоих старцев, больница нашего монастыря стала настоящим духовным центром, куда зачастили все, от игумена до последнего монаха, и даже многие из паломников. Два мед брата нашего монастыря – отец Иаков и отец Каллиник – без устали по очереди несли свое послушание, хотя у них было благословение ухаживать и за другими престарелыми и святыми монахами… Один из медбратьев монастыря часто говорил нам:

– Я сподобился ухаживать за многими святыми старцами. Но такого кроткого ягненка, как старец Арсений, я не видал.

Незадолго до преподобнической кончины отца Арсения снова приходит к нему старец Иосиф: «Арсений, настал благословенный час. Я жду тебя с распростертыми объятиями». Но вот и пришел благословенный час окончательной встречи двух сподвижников…

Известие о смерти старца тотчас, подобно молнии, распространилось и по Афону, и за его пределами. В нашу обитель стеклось множество монахов почти из всех афонских монастырей, из калив и скитов, много мирян. Последование отпевания было совершено с величайшим благоговением в соборном храме обители в присутствии многих игуменов афонских монастырей. Из собора святое тело старца было благоговейно перенесено в его последнее жилище. А чистую душу праведника встретил с распростертыми объятиями его старец Иосиф.

Когда два юноши впервые встретились на вершине Афона, они дали обещание, что только смерть разлучит их. Смерть первого заставила двух неразлучных подвижников расстаться на двадцать четыре года, чтобы потом навеки соединить их по кончине второго… Вечная им память!»

 

Высказывание старца  Иосифа Исихаста

                  

*Борьба против самолюбия тяжела, но всё здесь совершается по благодати Божией. Если человек не позаботится о том, чтобы присоединить к своему начинанию строгость, то робость и самолюбие перекроют ему дыхание. А если человек  не погрузится в море искушений с одной лишь верой и без всяких предосторожностей, то ему не видать явственного Божия заступления, и тогда он не продвинется ни на шаг. Как пишут святые отцы, если ум не увидит явственной помощи Божией, которая называется «опытом Божественного заступления», то он не достигнет самоотречения... Поэтому не будьте робкими, в особенности в начале своего пути, если хотите призвать Божественную благодать. Она обыкновенно утешает людей твёрдых в вере, и тех, кто ныряет в безбрежное море самоотречения ради Божественной заповеди и любви...

* Начало пути к чистой молитве есть борьба со страстями. Невозможно быть преуспеянию в молитве, пока действуют страсти. Но даже они не препятствуют пришествию благодати молитвы, не было бы только нерадения и тщеславия.

*Когда вы хотите узнать волю Божию, забудьте совершенно самого себя, все свои намерения и мысли, и с великим смирением просите в своей молитве познания её.

И что образуется вашем сердце или к чему оно склонится, то и делайте, и это будет по Богу. Имеющие большое дерзновение молиться об этом слышат внутри себя более отчётливое извещение и становятся более внимательными к своей жизни и ничего не делают без божественного извещения.

*... говори эту молитву умно, без света, ибо свет рассеивает ум: «Господи Иисусе Христе, сладчайший Отче, Боже и Господи милости и всея твари Творче, призри на смирение мое и вся грехи моя прости, яже во все жития моего время содеях даже до сего дне и часа, и пошли Пресвятаго и утешительнаго Твоего Духа, яко да Той мя научит, просветит, покрыет, еже не согрешати, но с чистою душею и сердцем чтити и покланятися, славословити, благодарити и возлю-бити от всея души и сердца Тебе, сладчайшаго моего Спаса и благодетеля Бога, достойнаго всякия любве и поклонения. Ей, благий Отче Безначальный, Сыне Собезначальный и Пресвятый Душе, сподоби мя просвещения божественнаго и духовнаго ведения, да созерцая сладкую Твою благодать, ею понесу тяготу сего моего нощнаго бдения и чистыя воздам Тебе моя молитвы и благодарения, молитвами Пресвятыя Богородицы и всех святых. Аминь».

Скажи затем и свои собственные слова, какие можешь и как знаешь, побуждая благоутробие Божие к милости и любви... И приведи себе на ум разные благие воспоминания: смерть, вечную муку, Суд Второго Пришествия. И восплачь, сколько тебе даст Бог. И затем направь свой ум в рай, к наслаждению праведных, к вечным благам. И благодари Благого Спасителя и благодетеля Бога. И во всем имей меру и рассуждение.

* Когда человек очистит свою душу, и будет зачат в нем Новый Адам, наш сладчайший Иисус, тогда сердце не в силах сдержать радость, и то неизреченное наслаждение, которое нисходит в сердце, ликует, и глаза источают сладчайшие слезы, и весь человек становится как пламя огня от любви Иисусовой. И ум становится весь - свет, и изумляется, и удивляется славе Божией.

* Настоящая любовь не бывает без подчинения. Как ты можешь оказывать любовь и услуживать, если не покорился воле другого? Любое движение настоящей любви есть услуга, и, значит, послушные прилагают двойное усилие. С одной стороны, вера тому, кто дал поручение, а с другой - любовь, примененная в том служении, которое совершается.

*...когда ты приступаешь к исполнению своего долга, к молитве, то приступай с великим смирением, прося милости Божией. Не потому, что Он у тебя в долгу и обязан дать тебе благодать, но ты - узник, и просишь благодати, чтобы она тебя разрешила, и говоришь: «Владыко, сладчайший Господи наш Иисусе Христе! Ниспошли святую Твою благодать и разреши мя от уз греха. Просвети мою тьму душевную, дабы уразумел Твою беспредельную милость и возлюбил и возблагодарил достойно Тебя, сладчайшего моего Спаса, достойного всякой любви и благодарения. Ей, благий благодетелю мой и многомилостивый Господи, не удали от нас Свою милость, но умилостивись над Своим созданием. Вем, Господи, тяжесть моих прегрешений, но вем и Твою нечаянную милость. Зрю тьму бесчувственной моей души, но верую со благими надеждами, ожидая Божественного Твоего просвещения и избавления от лукавых моих зол и губительных страстей предстательством сладчайшей Твоей Матери, Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии и всех святых. Аминь». Не прекращай просить так до последнего твоего дыхания, и Бог силен исполнить твое прошение. Ему слава и держава во веки веков. Аминь.

*... святые отцы учат нас пребывать в высочайшей из добродетелей - в послушании, чтобы мы стали подражателями Христу. Такова их цель. То есть послушанием они очищают нас от разных страстей мудрования и от привязанности к своей воле, чтобы мы получили Божию благодать.

* О добродетелях

... они - средства, без которых мы не можем прийти в совершенство. И нам даже необходимо до крови трудиться над всеми ими и над другими... Ибо на самом деле безмолвие - это единственная помощь, которая содействует достижению всех добродетелей. Однако мы говорим: никто не может выдержать его тяжесть в сознании и рассуждении, если Господь не пошлет как дар и милость благодать безмолвия.

...молитва - это единственная помощь, которая содействует очищению разума, и без нее мы не можем жить духовно. Однако никто не может держать ум и молиться чисто, если не придет благодать Божественного и духовного ведения или если не придет сверхъестественным образом некий благой и божественный помысел или другое действие Божией благодати. Отсюда подвижник должен знать, что не сам он держит ум, а Божия благодать, и по мере Божией благодати он молится чисто... И пусть знает такой, что это не от него, а от Бога. И пусть благодарит Бога. И пусть учит других, что мы должны действовать теми способами, которые в наших силах, показывая Богу наше намерение и желание молиться чисто. Но придет ли это, зависит от Бога.

... слезы - единственное оружие против бесов и баня очищения грехов, если они бывают [соединены] с ведением. Однако, они не от самого человека... И пусть такого научит опыт, что он плачет не тогда, когда хочет сам, а когда хочет Бог. И пусть благодарит подателя Бога. А не имеющих слез пусть не осуждает. Ибо Бог не дает всем одно и то же.

Также мы говорим и о бдении, что оно содействует очищению ума, если бывает со знанием и рассуждением. Однако если не поможет Господь, от него не происходит плода. Так что способный бдеть должен просить у Бога ведения и управлять собой с рассуждением. Ибо без Божией помощи он остается бесплодным.

Также и пост, и все другое, если хорошо управляется, - это добродетели, исполняя которые в поте лица, мы, с одной стороны, показываем наше намерение Богу, а с другой - противоборствуем страстным похотениям. Ибо если мы не понудим себя к этим добродетелям, непременно будем согрешать... Если Господь не пошлет очистительных вод Своей Божией благодати, то мы остаемся бесплодными и наши труды становятся добычей бесов. Ибо труды подавляются нашими страстями, и мы ничего не пожинаем. И добродетели, если недобро исполняются, становятся злом. Итак, более всего другого мы нуждаемся в духовном рассуждении и должны в поте лица просить его у Бога. Ему слава и держава во веки веков. Аминь.

*Если благодать Божия не просветит человека, сколько бы ты не сказал слов, не будет пользы... Но если тут же вместе со словами действует благодать, тогда в ту же секунду происходит изменение в соответствии со стремлением человека. С этого момента изменяется его жизнь. Но это случается с тем, кто не испортил свой слух и не ожесточил свою совесть. Напротив те, кто слышит добро, но не повинуются и остаются при своей злой воле, хотя бы ты им говорил день и ночь, и показал все мудрости отцов и чудеса перед их глазами сотворил бы, они не получили бы ни какой пользы. Но от уныния они желают приходить... И говорить часами, чтобы убить время. Почему я затворяю дверь, чтобы безмолствием и молитвой принести пользу хотя бы себе.

 

Поучения старца Арсения Исихаста

 

*Когда мы творим молитву столько, сколько есть у нас сил, то заставляем и ум понимать произносимое нами. Но, чтобы добиться этого, требуется большое понуждение. Однако во время работы устами говори непрестанно: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Ум, конечно же, рассеивается, отвлекается на работу, бродит то там, то здесь. Но ухо-то слышит, кое-что схватывает и опускает это в сердце. И даже если ты и не понимаешь молитвы, то сатана понимает ее очень хорошо и трепещет от одного только слышания имени Христова.

*Когда днем ты с ревностью выполняешь послушание и одновременно твои уста непрестанно шепчут молитву, то внутри ты чувствуешь такое успокоение и радость, что и дневные труды вменяешь ни во что. Особенно же ночью с теплотой, приобретенной днем, ты совершаешь бдение с такой легкостью, что оно не утомляет тебя, а проходит, как праздник. Однако бывает часто, когда днем каким-либо преслушанием, празднословием, прекословием, неким гордым, завистливым, осуждающим помыслом мы дадим к тому повод, непрестанная молитва прерывается на устах, а ночное бдение превращается в мучения и труд. А иногда это случается и без всякого повода с нашей стороны.

С помощью самоиспытания мы находим любые свои ошибки и, поисповедовавшись в них с покаянием и смирением, возвращаемся в прежнее устроение. Если же мы не даем повода, то вынуждены признавать, что претрудное ночное бдение является не нашим собственным делом, но даром Божиим, которого Он лишает нас тогда, когда этого пожелает. Получая такой урок, мы принуждаемся жить во всегдашнем страхе Божием».

*Чтение тоже является одним из видов молитвы. Мы каждый день читали одну–две главы Священного Писания и после этого – книги святых отцов. Что же касается Исаака Сирина, то он всегда был у нас под мышкой. Не надо тебе другой книги. Достаточно Исаака Сирина, он говорит обо всем. Но, кроме него, мы читали и Лествицу, и авву Дорофея, и Эвергетинос и святого Макария и многих других, а также и жития святых. Читая жития святых, мы получаем двойную пользу. Первая польза состоит в том, что пример их подвигов пробуждает нас от сна нерадения. Вторая же – в том, что, когда мы читаем жития святых с благоговением, святые эти молятся за нас Христу. Но всегда, прежде чем начать чтение, нужно помолиться. После молитвы чтение жития святого приводит нас в такое умиление, что мы уже не в состоянии остановить слезы. Так бывает потому, что молитва просвещает ум.

*Все Священное Писание богодухновенно, и мы должны читать его всё. Из Ветхого Завета особенное внимание нужно уделять Псалтири. Это очень сильная молитва.

*На вопрос: « Старче, у многих монахов в обычае во время работы вместо молитвы Иисусовой читать акафист Божией Матери. Что лучше?» Старец ответил: «Божия Матерь очень любит акафист! Мы со Старцем прочитывали его наизусть во время работы два–три раза на дню. Вот здесь у меня есть книжечка с акафистом, где вначале говорится о том, что Божия Матерь являлась многим святым и обещала им, что, кто будет читать акафист каждый день, того Она и в этой жизни будет хранить, и в будущей, после смерти, будет ходатайствовать за него пред Своим Сыном. Основанием, конечно, является Иисусова молитва. Если есть у тебя охота к молитве, не прерывай молитву. Она возмещает все. Если молитва ослабнет, тогда читай акафист. Божия Матерь очень любит и молитву «Богородице Дево, радуйся». Иногда, как прочитаешь несколько раз эту молитву, Богородица дает такую неописуемую сладость»…

 *Христос не требует от нас того, что выше наших сил. Если мы действительно не можем ни стоять, ни сидеть, тогда Он с нами, даже если мы лежим. Но если у нас есть силы, то сатана тут как тут. Он тотчас приносит небрежение и сон. Но у него есть кое-что и похуже...

Что же касается пищи, то и в посты, если принимаете немного пищи по утрам, это не приносит вреда. Лучше есть два раза в день и побеждать рог гордости, как говорит Лествичник, чем есть один раз и думать, что мы что-то делаем».

* ...если с самого начала у нас теплая молитва, созерцание, умиление, тогда ничего этого не нужно и сначала мы должны исполнить свое правило. Позже, когда «моторчик» ослабеет и потребует заправки, мы заводим его вновь с помощью различных искусственных средств: привычных поклонов и крестных знамений, к которым нас обязывает наше ежедневное правило,– каждому столько, сколько рассудит старец.

Но все эти лекарства лишь для того, чтобы завести мотор, доколе не приклоним милосердие Христово согреть наше сердце. Если Он даст нам и немного слез, тогда очи разгораются. О, эти слезы! Пока молоды, подвизайтесь стяжать любовь ко Христу и Божией Матери, вкусить этих слез любви. Стяжал ты слезы? Бдение становится праздником!

* Насколько возможно, храните себя от преслушания, осуждения, от гордости, зависти, многоядения и всего того, что открывает дверь искушению, а также и от охлаждения. Настал твой час и ты проснулся? Не рассеивайся, не зевай, не вставай вяло. Монашество требует от нас бодрости, потому что от этого зависит, будем мы жить или умрем. Проснулся? Встань, перекрестись и сразу: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя. Условием преуспеяния в молитве является вера в старца и чистая исповедь помыслов... Одним из важнейших условий монашеской жизни является распорядок...

* Насколько возможно, следите за языком, чтобы он не празднословил и не осуждал, но непрестанно творил молитву, когда вы заняты работой. Вот вам мое благословение, исполняйте это, и у Христа мы все будем вместе. Ангел-хранитель да шествует впереди вас.

 

Библиография

1. «Старец Иосиф Исихаст**», Монах Иосиф, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2000г.

2.«Старец Арсений Пещерник, сподвижник старца Иосифа Исихаста», Монах Иосиф Дионисиатис, Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2002г. 

http://www.lib.eparhia-saratov.ru/books/09i/iosif/arseny/contents.html

3. Великие Русские Старцы ХХ века, Москва, Изд-во: «Ковчег», 2002г.

 

 

* Схимонах Паисий (  http://svet7777.beplaced.ru/star-Paisij.html  )

 

**Термин «исихаст» встречается еще в литературе IV века. «Исихия» в переводе с греческого означает «внутренний мир, тишина, уединенное место». Отцом христианского монашества считают Антония, который родился в 251 г. в Верхнем Египте. Он раздал полученное по наследству имущество и поселился в пещере. Примеру Антония в начале IV века последовал Пахомий, который увлек с собой небольшую группу христиан на остров на реке Нил. Так в истории христианства возник первый монастырь. Число их быстро стало расти...

Основоположником древнего исихазма признают Макария Египетского.

Макарий был сыном пастуха. Пастушество развило в нем склонность к уединению и созерцанию. Он поселился в уединенной келии, где предавался молитве и добывал пропитание плетением корзин. На тридцатом году жизни Макарий ушел в самую отдаленную пустыню Египта - „песчаное море, где можно ходить только по указанию звезд“. Сюда стекалось к нему множество людей, бежавших из городов. Макарий был поставлен для них в пресвитеры. Во время одного из арианских гонений на христианство он был сослан на один из островов Нила, где обратил ко Христу все местное население.

Много размышлял Макарий о спасении души, о взаимодействии Божьей благодати и свободной воли человека: «Грех так сильно слился с природой человека, что сделался как бы его вторым существом. Избавить человека от греха может Тот, Кто его создал. Благодать не принуждает, а побуждает ко спасению. Человек может возродиться к новой жизни лишь при условии свободного решения». В отношении человека к Богу Макарий допускает не только приближение к Богу или Богоподобие, но и настоящее с Ним соединение, когда человек мыслит, чувствует и действует не в себе самом и не для себя, но всецело живет для Бога. Достижение состояния глубокого общения с Богом, созидания Царства Божия внутри себя, хождение во свете Господнем — такие цели ставили перед собой монахи-исихасты...

Достижение духовности для исихастов оказалось неразрывно связанным с представлением о «Фаворском свете». Они считали, что если будут молиться так, как молился Христос и великие мужы веры, то небесный благодатный свет начнет оживотворять их сердца и сделает их сосудами, благопотребными Владыке на всякое доброе дело (Лк.9.29). 

Восприятие духовного света, по мысли Симеона Нового Богослова и других исихастов,  есть откровенное присутствие благодати Божией в сердце верующего человека: «Сей, любящий Бога и заповеди Его соблюдающий, облекается свыше сходящего силою Святого Духа, Который не является чувственно в виде огня, и не приходит с великим шумом и дыханием бурным, но зрим бывает умно, как умный свет, и приходит с тихостию, принося обрадование, что есть отсвет первого оного вечного света и отблеск непрестающего блаженства... Одна эта благодать Всесвятого Духа делает человека другом Божиим, насколько сие вместимо для человека. О, сколь величественны дарования Божьи»

«Бог есть свет, — говорит Симеон, — и Он сообщает Свое сияние тем, кто с Ним соединяется, в меру их очищения. Тогда угасший светильник души, то есть помраченный разум, сознает, что он снова возгорелся, потому что воспламенил Божественный Огонь».  http://www.odessasem.com/bogomyslie_02_06.html

 

 

Перейти на главную страницу

 
Вернуться к содержанию

Для писем