Архимандрит
Серафим (Батюков)
(1880-1942 гг.)
Архимандрит Серафим (в миру Сергей Михайлович Батюков)
родился в 1880 году в
Москве. Из воспоминаний самого старца известно, что его отец был
суровым человеком, далеким от своих детей. Мать, напротив, была
добрая и
чуткая женщина, понимая устроение своего сына, она, ещё когда
он был ребенком, говорила дочерям: «Уйдет от нас
Сергий в монахи!»... С ранних лет он почувствовал призвание к церковному
служению, однако, сан принял в зрелые годы. (В молодости
Сергий работал в
библиотеке Румянцевского музея
и сотрудничал в журналах. Получив техническое
образование, работал на одном из столичных предприятий).
Известно, что Сергий посещал лекции
в Московской духовной
академии, изучал богословие и
святоотеческую литературу. До
1923 года Сергий ездил в Оптину пустынь к своему духовному отцу старцу
Нектарию*, (в некоторых источниках указано, что его наставником был и старец
Захария**).
В
1920 году о. Сергий был вызван
Патриархом Тихоном и
назначен в церковь свв.
бессребреников и мучеников Кира и Иоанна на
Солянке. В 1922 году он принял монашество с именем
Серафим, а в конце 1926 года был возведен в сан архимандрита.
В 1927 году о. Серафим был
арестован по обвинению
в укрытии церковных ценностей. То было время, когда множество
духовных лиц и мирян пострадало, защищая свои
святыни. Но впоследствии
дело против о.
Серафима было прекращено, так
как выяснилось, что ценности
увезли сербы.
В июле 1928 года, не приняв
Декларацию митрополита Сергия, он уходит из
храма и переходит на
нелегальное положение... Некоторое время он тайно жил в разных местах и, в конце концов, поселился
нелегально в Загорске в доме монахини Ксении (Гришановой), которая с 1911 по
1925 гг. являлась монахиней Серафимо-Дивеевского монастыря. Известно, что у
старца Серафима окормлялись и другие монахини Серафимо-Дивеевского монастыря,
вынужденные покинуть обитель после ее закрытия в 1927 году. Старец поддерживал
связь и с «подпольной общиной»
схиигуменьи Марии***, которых опекал и
епископ Афанасий (Сахаров).
В доме монахини Ксении, в маленькой
комнате, перед иконой Иверской
Божией Матери, был поставлен алтарь и
служилась литургия. Здесь бывали и совершали богослужение многие
духовные лица. В перерывах между арестами бывал
и епископ Афанасий,
в юрисдикции которого находился о. Серафим. Сюда, в маленький дом на
окраине города, стекались многочисленные духовные
дети архимандрита за советом и утешением.
Ниже мы приведём несколько выдержек
из воспоминаний духовной дочери старца
Веры Василевской, двоюродной сестры
Елены, матери о. Александра Меня, которого старец Серафим крестил в
младенческом возрасте. По свидетельству В.Я. Василевской духовное воспитание будущего проповедника
началось с самого его рождения: по совету Архимандрита Серафима Елена с первых
же дней «во время кормления ребёнка читала
три раза «Отче наш», три раза «Богородицу» и один раз «Верую»»...
Позже отец Александр Мень напишет о своём духовном
отце: «В своей пастырской деятельности о. Серафим, как и отцы Мечевы
руководствовался советами оптинского старца Нектария».
Вера
Яковлевна Василевская вспоминает
о своей первой встрече со своим будущим духовником: «Он начал говорить сам,
и я была
поражена, откуда он
знает отдельные подробности моей жизни, о которых я не
говорила: характеристика
родителей, их взаимоотношения и многое другое...
«Вы не знаете, в какое время Вы пришли ко мне!» - сказал он, как бы желая
вновь подчеркнуть, что не все открыто мне и что действует здесь не моя воля.
«Здесь катакомбы, - сказал он, указывая на все, что нас окружало. - Я здесь
не потому, что желаю кому-нибудь зла или хочу с кем-то бороться. Я здесь только
для того, чтобы
сохранить чистоту Православия».
Встреча с о.
Серафимом, общение с ним,
крещение и последующее
его руководство моей жизнью для меня самое подлинное и великое чудо
и в
то же время самая неопровержимая,
центральная реальность моего существования...
Видимое руководство о. Серафима началось в
1935-м и окончилось в 1942 году с его смертью... Незримо, несомненно,
продолжается и сейчас, так как та духовная связь, которая создалась при
крещении, когда он
буквально «принял мою душу
в свою», не
может быть расторгнута
концом земного существования...
О. Серафим писал о том, какие молитвы надо читать ежедневно,
утром и вечером, как проводить Великий
пост, и давал много других практических указаний, которые проникали в самую повседневную жизнь и потому действовали
особенно ободряюще. Он уже
считал нас своими и заботился о нас так, как внимательная мать, которая
старается предупредить движение своего ребенка - внешнее и внутреннее...
Всей обстановкой своей жизни,
своими словами, действиями,
поведением батюшка учил всех, кто соприкасался с ним, все глубже вникать в
этот путь сердцем
и разумом и
одновременно усваивать его практически. Этот путь во многом
диаметрально противоположен тому,
чему учила семья, общество, литература»...
В своей книге В.Я. Василевская
подробно рассказала, как долго терпеливый наставник готовил её к Таинству
Крещения, приведем лишь краткие
воспоминания об этом важном для неё дне: «Батюшка исповедовал каждого
отдельно... Прежде чем начать
богослужение, он послал кого-то
из присутствующих убедиться в
том, что пение не слышно на улице...
Перед началом богослужения батюшка просил меня
назвать имена людей, которых мне
хотелось бы помянуть
за литургией. «Они
будут заочными участниками», -
сказал он...
Богослужение,
которое решил батюшка
совершить в этот
день, было необычным. Он
соединил службу, совершаемую
при крещении, со
службою,
посвященной мученицам Вере, Надежде, Любови и
матери их Софии.
Это придавало всей службе особенный
смысл. Здесь я
впервые услышала чудесный
тропарь: «Агница Твоя, Иисусе, Вера, зовет
велиим гласом: Тебе, Женише мой,
люблю и Тебе ищущи, страдальчествую...»
Глубочайшая связь между той и другой службой
раскрывалась в словах: «сраспинаюся и спогребаюся Крещению Твоему».
Батюшка делал все спокойно и просто,
но с такой
внутренней силой, которая
казалась почти невероятной в человеке. Надо было только во всем, до мельчайших подробностей исполнять его
волю, как он исполнял волю Божию.
Ничто не было условностью. Внутреннее и
внешнее сливалось воедино. Так
распускаются
листья на деревьях,
так приходит жизнь
и смерть, так совершается всякое дело Божие на небе и
на земле...
Батюшка попросил меня встать на
колени, сложить крестообразно руки на груди и прочесть вслух «Символ
веры»... После совершения
Таинства Крещения батюшка
сам принес мне приготовленную для меня новую одежду и
сначала приложил ее к образу Божией Матери, потом дал мне приложиться к
ней и лишь после этого позволил надеть... Этими
действиями батюшка наглядно показал мне, что с этого момента весь мир для меня
освящен, и все, что я вижу и имею,
я получаю вновь
как дар благодати, как любовь
Божией Матери...
Когда все
было кончено, батюшка
обратился к присутствовавшим с несколькими словами. Он хотел, чтобы они
хорошо запомнили этот день и все
то, свидетелями чего они были. «Пришла ко Христу душа, которая так долго к нему стремилась», - сказал он.
На глазах его были слезы...»
Духовные чада отмечали удивительную
атмосферу, при которой совершалось Богослужение: в то время как в доме
присутствовало на службе лишь два-три
человека, старец служил в этой обстановке так
же, как он
служил прежде в
большом, переполненном народом Храме. Вера Василевская вспоминает: «В эти благодатные
минуты всей силой своей души, всем напряжением веры и любви, доступным
человеку, батюшка молился за себя, за
нас, за весь
мир...»
Когда, однажды Вера с грустью сказала старцу,
что очень сожалеет, что ей нельзя чаще
встречаться с ним, старец рассказал о том, что он сам в своё время ездил к
старцу Нектарию в Оптину пустынь лишь один раз в год. И заметил: «Мы
должны ценить то, что мы имеем, а будет и такое время, когда у нас останется
только Крест и Евангелие»...
О силе молитв старца Серафима свидетельствует следующий рассказ духовной дочери старца: «На Страстной неделе
я заболела. Мне уже давно предлагали
операцию, но дело все
откладывалось. На этот раз врачи говорили, что
откладывать больше нельзя и
настаивали на том, что операцию необходимо сделать в ближайшие дни... Мы с
Леночкой были приглашены к Пасхальной
заутрене в Загорск... У меня кружилась голова, и я не
помню, как мы добрались
до места.
Перед началом заутрени батюшка всех
исповедовал. Он высказал удовлетворение по
поводу того, что мы все же приехали,
и упомянул о
той великой силе, которую имеет Пасхальная Служба... К
утру я почувствовала себя лучше и прямо с вокзала зашла в поликлинику. Я
сказала врачу, что
всю неделю лежала
с высокой температурой, и что мне назначили операцию. Каково же
было мое
удивление и недоумение, когда
врач почти рассердился на меня: «О
какой операции вы говорите, гражданка? - сказал он. -
Никакого лечения не
требуется». На другой день я
пошла на работу и заболевание совершенно прекратилось. С тех
пор прошло уже больше 30 лет, и за
все это время
болезнь ни разу
не возвращалась...
Благодатная сила его благословения
была так велика, что покоряла себе душу каждого человека, с которым он
встречался. Однажды он
рассказал мне следующий случай из
своей жизни. Это было в тот период, когда народ приучали относиться к духовным
лицам без всякого уважения и
даже насмехаться над ними. Батюшка рассказывал, что ему
пришлось как-то идти лесом в праздничный
день. Навстречу ему попались двое молодых
рабочих, несколько подгулявших.
Поравнявшись с батюшкой, они, смеясь, обратились к нему: «Отец, благослови выпить!» Батюшка ничего не
ответил. Но они не
оставляли его в
покое и продолжали идти с ним рядом,
настойчиво повторяя те же слова. Тогда
батюшка остановился, повернулся к ним лицом и, осенив их крестным
знамением, сказал: «Благословляю вас... не пить». Это так подействовало на
молодых людей, что они попросили у него прощения, рассказали
ему о своей жизни и потом не раз приходили к нему за советом и
благословением...»
22 июня 1941 года в праздник «Всех Русских
Святых», когда духовные чада в выходной день приехали к старцу, многие
из них впервые услышали об угрозе, нависшей над страной. Из воспоминаний
Веры Яковлевна: «Война! Москва на
военном положении! Какая милость Божия,
что я оказалась в этот день у батюшки!
Духовные дети батюшки приезжали из
Москвы, из окрестных мест, чтобы получить указания, как
быть, что предпринять, куда девать семью, детей, имущество; оставаться ли на
месте или уезжать в
эвакуацию и т.п.
Батюшка должен был взять на себя
всю тяжесть их
решений, он должен
был взвесить и определить место и судьбу каждого, успокоить всех,
внушить веру и уверенность, и
правильное отношение к
грядущим испытаниям по
мере сил каждого...
Прощаясь, батюшка
особенно горячо благословлял
каждого из своих духовных детей...
- Начинается мученичество России, -
сказал батюшка...
Батюшка говорил, что война эта не случайно
началась в день всех русских святых и значение ее в истории России будет
очень велико. На
вопрос «Кто победит?», который
задавали ему все, он отвечал: «Победит
Матерь Божия».
Многие задавали вопрос, как молиться
об исходе войны.
Батюшка отвечал: «Молитесь «да
будет воля Твоя!»...
Когда я вечером вернулась в Москву, Москва
стала неузнаваема. Не было нигде веселых и приветливых огней, все
было погружено во мрак. Говорят, что
Патриарх Тихон, засыпая в последний день своей жизни, сказал: «Ночь
будет темной и длинной». Именно такими казались эти долгие военные ночи
без огней.
Почти в каждый приезд я старалась
бывать у батюшки. Однажды, когда мы
беседовали, началась воздушная тревога.
Батюшка прервал разговор
и начал молиться. «И Вы всегда во
время тревоги читайте «Взбранной
Воеводе», и на заводе во время ночного дежурства, тогда и
завод не разбомбят», - сказал он...
Батюшка не вставал с постели. Я заходила к нему, как
только было возможно. Иногда
он просил написать под диктовку письмо...
Батюшка выразил желание сам
исповедовать Алика (в детстве о.
Александра Меня называли Аликом) в
первый раз, хотя ему не было еще семи лет... После своей
первой исповеди у
батюшки Алик так
передавал свои впечатления: «Я
чувствовал себя с Дедушкой так, как будто я был
на небе у Бога, и в то же время он говорил со мной
так просто, как
мы между собой разговариваем».
Однажды
батюшка сказал мне: «За Ваши
страдания и за Ваше серьезное воспитание этот самый Алик большим
человеком будет».
Болезнь
батюшки усиливалась. Большую часть
времени он не
вставал с постели...
Иногда надо было привезти из Москвы
лекарства и анализы. Разобравшись в
последних, я поняла, что болезнь батюшки
(рак) неизлечима и
близится к роковой развязке»...
Старец
предвидел свою кончину, Елене, Вере и маленькому Александру он дал в
благословение образ Божией Матери – «Всех скорбящих Радосте».
Когда в 1942 году старец Серафим
скончался, духовные чада старца приняли решение в течение года читать Псалтирь
по своему наставнику, для того,
чтобы вся Псалтирь прочитывалась ежедневно, ее
разделили так, чтобы каждый ежедневно прочитывал по одной кафизме.
Старца Серафима похоронили «тут же в его
«катакомбах» (в подполе деревянного дома в городе Загорске), под тем местом,
где находился Престол, - как это делали в Церкви первых веков. (Следует уточнить, что могила старца находилась под домом, где он
провёл свои последние годы жизни лишь до 8 декабря 1943 года. Через год
после смерти старца сотрудники НКГБ
вскрыли захоронение. Многие члены общины были
арестованы).
Господи, упокой душу старца архимандрита Серафима,
со святыми упокой, и его молитвами спаси нас!
Высказывания, поучения, советы старца Серафима (Батюкова):
«Без Божьей воли ничего не бывает».
«Болезнь посылается
человеку для того, чтобы он оставался наедине с Богом».
«Бывают люди святые, а бывают
люди, хотя несвятые, но «правильные». О святости судит
один Бог. Правильность же служит путеводной звездой
для многих людей,
окружающих такого человека,
она помогает им переплыть море житейское, не теряя нужного направления»...
На вопрос духовной дочери: «Как
поступить, когда неверующий человек делится своими переживаниями, рассказывает
о том, что его мучает, чем помочь?». Старец ответил: «В то время как
он вам рассказывает, читайте про себя «Господи помилуй», и
Господь примет как исповедь».
«Умудренные
благодатным опытом говорят: единственное
состояние духа, через
которое входят в человека все духовные дарования, есть смирение. Что же представляет из себя смирение? Мы скажем: это
непрестанная молитва, вера,
надежда и любовь трепетной души,
предавшей свою жизнь Господу. «Агница Твоя, Иисусе...
зовет велиим гласом: Тебе, Женише мой, люблю, и Тебе ищуще, страдальчествую и сраспинаюся, и спогребаюся
крещению Твоему, и стражду Тебе ради,
яко да царствую в Тебе, и умираю
за Тя, да и живу Тобою, но яко жертву непорочную приими мя, с любовию пожершуюся
Тебе. Тоя молитвами, яко милостив, спаси души
наша».
Смирение есть дверь, отверзающая
сердце и делающая его способным к духовным ощущениям. Смирение доставляет
сердцу невозмутимый покой, уму - мир,
помыслам - немечтательность. Смирение
есть сила, объемлющая
сердце, отчуждающая его от всего земного, дающая ему понятие о том ощущении
вечной жизни, которое не может взойти на сердце плотского человека. Смирение
дает уму его первоначальную чистоту. Он ясно начинает видеть различие
добра и зла во всем. А в себе всякому своему состоянию и движению душевному знает
имя, как первозданный Адам нарекал
имена животным по
тем свойствам, которые усматривал у них. Смирением
полагается печать безмолвия на все, что
есть в человеке человеческого, и
дух человека в этом безмолвии, предстоя Господу
в
молитве, внемлет его вещаниям. До ощущения сердцем
смирения не может
быть чистой молитвы. Непрестанной
памяти Божия присутствия
препятствует рассеянность наших помыслов, увлекающих наш ум в
суетные попечения. Только когда вся жизнь наша всецело
направлена к Богу, человек делается способным и начинает верою
во всем видеть
Бога... и во всем
покоряться Его воле, без чего не
может быть памяти Божией, не может быть чистой
молитвы и непрестанной. Еще более
вредят памяти Божией, а потому и молитве, чувства и страсти. Поэтому надо строго и постоянно
внимать сердцу и его движениям, твердо, сопротивляясь им, ибо
увлечения уводят душу в
непроницаемую тьму.
Всякая страсть есть страдание души,
ее болезнь, и
требует немедленного врачевания.
Самое уныние и другого рода
охлаждение сердца к
деятельности духовной суть болезни. Подобно, как человек, который был
болен горячкой, по прошествии болезни
еще долго остается слабым, вялым, неспособным к
делу, - так и
душа, больная страстью,
делается
равнодушна, слаба, немощна, бесчувственна, неспособна к
деятельности духовной. Это страсти душевные.
На них вооружаться, бороться с
ними, их побеждать
- есть главный
труд.
Необходимо усердно трудиться в этой
борьбе с душевными страстями.
Молитва обнаруживает нам страсти,
которые живут в
нашем сердце. Какая
страсть препятствует нашей молитве, с той и должны мы бороться
неотложно, и сама молитва
поможет в этой
борьбе, и молитвой
же искореняются страсти.
Светильник, с которым девы могут
встретить Жениха, есть Дух Святый,
который освящает душу, обитая в ней, очищает ее,
уподобляя Христу, все
свойства душевные образует по великому Первообразу. Такую душу Христос
признает Своей невестой, узнает
в ней Свое
подобие. Если же
она не освящена
этим светильником Духа Святого, то она вся во тьме, и в этой тьме
вселяется враг Божий, который наполняет
душу разными страстями и уподобляет ее себе.
Такую душу, Христос не признает Своей и
отделяет ее от Своего общения.
Чтобы не угас светильник,
необходимо постоянно подливать елей, а елей есть постоянная молитва, без
которой не может светить светильник»...
Когда на
душе тревога, старец советовал
зажигать свечу и
читать канон Божией
Матери «Многими содержимь
напастьми».
*
http://svet7777.beplaced.ru/Nektopt.html
* *
http://svet7777.beplaced.ru/Zaxarij.html